В скрещенье лучей. Очерки французской поэзии XIX–XX веков. Самарий Израилевич Великовский

перечень занятий, в которых преуспел этот ученый-самоучка, изумляет: древние языки, астрофизика, химия, математика и механика в их приложении к психологии, а еще и музыка, изобретательство… Груз учености, впрочем, не помешал Кро быть зачинщиком лукавых розыгрышей, ветреным волокитой и частым собутыльником Верлена. Беспечное отношение к судьбе своих открытий (среди них – первого звукопроигрывателя, автоматического телеграфа, цветной фотографии) могло бы подтвердить молву задетых колкостями Кро недоброжелателей, будто для него вообще нет дела заветного, душевно дорогого. Совсем нешуточная уязвленность слышалась, одна ко, в отповедях Кро, когда ему приходилось обороняться от мнения усердных парнасцев, а потом и кое-кого из символистов, будто и в своем «баловстве пером» он всего лишь случайный любитель.

      Известные поводы к этому он, правда, давал сам: в стихах Кро нет-нет да и встретишь налет альбомности, небрежные проходные отписки; чересчур ломко вдохновение. Пона добилось собрать все его распыленное в беспорядке наследие, добавив к единственному прижизненному сборнику «Сандаловый ларец» (1873) второй, посмертный – «Ожерелье из когтей» (1908). XX век должен был принести с собой немалый сдвиг во вкусах, чтобы за обличьем легковесного Кро, сочинителя прелестных или забавных безделиц, приоткрылся другой, потаенный Кро. Тот, что пробует отшутиться и от ужаса перед роем призраков, которые чудятся по трясенному уму в закоулках давящей обыденности, и от щемящей боли в груди.

      Возле высокой белой стены – голой, голой, голой,

      Стояла лестница, а на земле – рядом, рядом, рядом,

      Лежала под ней копченая сельдь – сухая, сухая, сухая.

      Кто-то подходит, держа в руках – грязных, грязных, грязных,

      Большой молоток, огромный гвоздь – острый, острый, острый.

      И еще клубок бечевы – толстый, толстый, толстый.

      По лестнице он залезает наверх – медленно, медленно, медленно,

      И забивает свой острый гвоздь – тук, тук, тук,

      В самую кромку белой стены – голой, голой, голой.

      Потом он кидает свой молоток – вниз, вниз, вниз,

      К гвоздю привязывает бечеву – длинную, длинную, длинную,

      А к бечеве копченую сельдь – сухую, сухую, сухую.

      Затем он слезает по лестнице вниз – медленно, медленно, медленно,

      Уносит ее и свой молоток – тяжелый, тяжелый, тяжелый,

      И прочь удаляется не спеша – вдаль, вдаль, вдаль.

      И с этих пор копченая сельдь – сухая, сухая, сухая,

      На самом кончике той бечевы – длинной, длинной, длинной,

      Раскачивается едва-едва – влево, вправо, влево.

      Я сочинил этот рассказ – простой, простой, простой,

      Чтобы позлить взрослых людей – важных, важных, важных,

      А заодно позабавить детей – маленьких, маленьких, маленьких…

«Копченая сельдь». Перевод М. Яснова

      А когда усталость все-таки