Не девушка, а крем-брюле. Татьяна Булатова

аккуратно притворила за собой дверь низамовской квартиры.

      Когда домашние обнаружили изменения, произошедшие во внешности дочери, за столом возникла продолжительная пауза.

      – Ты проткнула уши? – задала глупый вопрос Галина Семеновна, а Василиса молча кивнула головой, качнув золотыми полумесяцами.

      – Покажи, – на секунду заинтересовался Юрий Васильевич, а потом снова уткнулся в тарелку: на ужин были жареные караси. И есть их нужно было медленно, тщательно пережевывая рыбье мясо, чтобы, не дай бог, не пропустить кость, так и норовившую впиться в горло.

      – Юра! – старшая Ладова жалобно посмотрела на Василису. – Юра! Ты видишь?

      – Вижу, – буркнул Ладов, вытащил изо рта кость и, рассмотрев ее, аккуратно выложил на ободок тарелки.

      – Васенька, – жалобно произнесла Галина Семеновна. – Ну почему ты не посоветовалась?

      – Потому что было не с кем, – честно ответила Василиса. – Вас рядом не было. Да и потом я и сама не ожидала…

      – Ну как же так? Не ожидала? – Никак не могла взять в толк Галина Семеновна. – Ты что, в одну секунду решила? Сидела-сидела и решила?

      Ладова не рискнула посвятить родителей в перипетии своего сложного выбора и просто кивнула головой в знак согласия.

      – И кто же это тебе сделал? – разволновалась Галина Семеновна, потому что больше всего на свете боялась инфекций, не подчиняющихся лечению. Соответственно, как только она предположила, что прокалывание происходило не в косметическом кабинете, воображение сразу же нарисовало ей грязные иглы, лежащие рядком на белом лотке, грязные руки и в перспективе – очередь в СПИД-центр.

      – Дай догадаюсь, – промычал с набитым ртом Юрий Васильевич, занятый поиском очередной косточки.

      – Жуй лучше! – в сердцах прикрикнула на него жена и снова приступила к допросу, но уже с ласковой интонацией: – Скажи мне, пожалуйста…

      – Мам, – простонала Василиса. – Ну что ты ко мне пристала? Ну что ты со мной как с инвалидом разговариваешь?! Ну, если злишься, так и скажи.

      – Я не злюсь, – возмутилась Галина Семеновна.

      – Ну как же не злишься! Я же вижу: на папу ты, главное, кричишь, а со мной – как с посторонней, очень вежливо. Как будто наказываешь!

      – Умница, Васька, – хмыкнул старший Ладов и с вызовом посмотрел на супругу: – Галь! Ну чего ты от нее хочешь? Ну, проколола и проколола! Давай серьги купим, а то ты посмотри, что у нее в ушах болтается! Стыд один.

      – Ничё не стыд! – тут же вступилась за честь золотых полумесяцев Василиса и любовно коснулась их, как будто те придавали ей силы. – А покупать мне ничего не надо. Мне же Гулька серьги подарила. На шестнадцатилетие. Не помните, что ли?

      – Я так и знала! – всплеснула руками Галина Семеновна и встала из-за стола: – Понятно, чья работа. Сама бы ты не догадалась! Надеюсь, ее мать продезинфицировала иголку?

      – Продезинфицировала, – подтвердила Василиса, умолчав про то, что экзекуция проводилась