Записки несостоявшегося гения. Виталий Авраамович Бронштейн

учебы в высшей

      школе, а сейчас сидел за одним столиком с человеком, имевшим к этому прямое

      отношение, Почетным гражданином Херсона – Виктором Павловичем Ковалевым, автором ряда учебников, бывшим деканом литфака и заведующим кафедрой

      современного русского литературного языка. И очень, кстати, хорошим преподавателем.

      51

      Он поделился со мной своей радостью, рассказав, как получил на День Победы, совсем недавно, трогательную открытку-поздравление из Израиля от своего большого

      друга Рема Александровича Лукацкого, тоже в прошлом офицера-фронтовика, многие

      годы преподававшего в нашем институте на биологическом факультете физиологию. И

      вскрыв плотный конверт, был несказанно обрадован, обнаружив там, кроме яркой

      открытки, денежную купюру достоинством в 100 долларов. Судя по тому, как Виктор

      Павлович был одет, он переживал сейчас непростые времена.

      В ходе своих несколько принужденных рассказов профессор то и дело, как бы

      невзначай, брал из вазы конфеты и, пытаясь это делать незаметно, опускал их в карман

      пиджака. Теперь только я понял, почему соседство со своим бывшим студентом его не

      сильно обрадовало. Заметив, что я обратил внимание на манипуляции со сладостями, Виктор Павлович неловко усмехнулся и, пытаясь превратить все в шутку, заговорщицки

      сказал:

      – «Какая все-таки это глупая штука – жизнь, Виталий… Помнится мне, в году 46-ом или 47-ом пригласили нас с Ремом как орденоносцев-фронтовиков на банкет в горком

      партии по случаю какого-то праздника. Тогда все жили впроголодь, продукты только по

      карточкам, а на столе – немыслимые для нас яства. И мы, молодые, сильные, голодные –

      потихоньку, улыбаясь друг другу, таскали со стола конфеты, полные карманы набили и

      уходили счастливые: так нам хотелось сладкого!

      А теперь, кажется, круг замкнулся: я, старый профессор, заслуженный вроде

      человек, делаю то же самое. Хочу порадовать свою старушку».

      Эта встреча и конфеты, которыми старый ученый хотел побаловать свою

      супругу, раз и навсегда смирили мою былую обиду: мало ли как бывает в жизни.

      Он несколько раз обращался ко мне после этого с разными просьбами. Я, по

      возможности, помогал ему в каких-то пустяках, был даже приглашен к нему домой, на

      этот раз, уже в качестве желанного гостя, а не носильщика тяжестей, как четверть века

      назад.

      В своей книге он жаловался на то, что его предали ближайшие ученики, для

      которых он много сделал. О руководстве института Ковалев отзывался не очень

      уважительно. Его уходу на пенсию предшествовала затяжная война: профессор писал

      повсюду письма с обличением существующих, по его мнению, беспорядков в институте.

      Думаю, он был во многом прав, но его противники оказались в интригах сильнее. В том

      числе, бывшие ученики, которым он дал путевку в жизнь.

      На вопрос: предали они его или нет? – ответить теперь