Записки несостоявшегося гения. Виталий Авраамович Бронштейн

настоящий мыслящий колосс?»

      Но чтобы иметь право написать так, пришлось посетить городское кладбище и

      разыскать место, где он похоронен. Правда, зная женщин, которые охотятся за стариками

      с квартирами, я был готов ко всякому и понимал, что вряд ли найду заброшенную

      могилку. И был очень удивлен, обнаружив красивый – из дорогих – темно-палевый

      гранитный памятник.

      Все вокруг было чисто и ухоженно. С массивной плиты, высеченный рукой мастера, чуть прищурясь, смотрел Насонов времен начала нашего знакомства. То есть значительно

      моложе меня сейчас.

      А на шлифованной поверхности, кроме фамилии и дат, четко выделялись два слова, которые в корне меняли мое представление о последнем периоде жизни старого учителя.

      И совершенно не вписывались в заочное мнение о неизвестной «Машке», нацелившейся, подобно самонаводящейся торпеде, на квартиру очередного вдовца.

      Озадаченный, я положил цветы и отправился домой. Стал последовательно

      созваниваться с нашими общими знакомыми, и уже к вечеру понял, в чем дело.

      Рассказывая мне о своей молодой, схоронившей двух супругов жене, Насонов, как

      всегда, был не очень объективен: упустил целый ряд важных моментов.

      Не сказал, например, что алчной молодке уже за пятьдесят, и она возжелала

      непременно носить его фамилию. А главное, что она – его бывшая ученица, давно и

      безнадежно влюбленная в своего учителя и ждавшая его больше тридцати лет…

      Вот почему и высекла на его могильном камне только два, зато каких слова: «Моему

      мужу».

      Конец.

      ===============

      ПАМЯТИ УЧИТЕЛЯ – МУЧИТЕЛЯ

      …Если бы мне предложили назвать лучший день моей студенческой жизни, я

      ответил бы, не задумываясь – 5 ноября 1971 года. Первая половина дня. А если бы

      пришлось зачем-то вспомнить день моего наибольшего стыда и позора, назвал бы, наверное, ту же дату, но половину дня уже вторую. Так тоже, оказывается, бывает иногда

      в жизни… Странно, правда?

      И хоть прошло уже больше тридцати лет, ту осеннюю пятницу я помню, будто все это

      случилось только вчера. Память свежа, но боли уже давно нет, будто я всего лишь

      сторонний наблюдатель, а не главное действующее лицо. Вот как – получше любого

      врача! – работает щадящий календарь.

      В тот день с утра шел нудный, мелкий, тихо накрапывающий дождь. Скользкие, мятые

      листья валялись с ночи на мостовой. Мелкие лужицы на глянцевом асфальте подернуло

      тонкой белесой пленкой. Редкие прохожие спешили по своим делам, прячась от неба под

      блестящими черными зонтами. Было промозгло и сыро. У входа на факультет стояли

      общественные дежурные – переписывали опоздавших.

      На первой паре, кажется, это была лекция по психологии, отворилась дверь и в

      аудиторию вошел декан литературного факультета Виктор Павлович Ковалев, он же –

      46

      многолетний заведующий кафедрой современного русского литературного