Флуктуация. Юрий Швиглен

ради бога, – ответил Степан. – Лично мне противно этим делом

      заниматься – в безоружного-то палить.

      – Ты что такое говоришь?! – психуя, заорал младший Обухов. —

      Противно стрелять во врагов революции?! Классовый враг должен быть уничтожен! Смотри Стёпа, чтобы не слышал больше гадких речей!

      В порыве гнева Митяй ходил по кругу и размахивал руками,

      покрикивая на сослуживцев, точно копируя манеру поведения комиссара.

      – Ладно, заткнись! – не выдержал Даниил. – Чего командуешь! —

      Хочется и стреляй, а к словам не цепляйся. А то не посмотрю, что брат – начальник! Схлопочешь! Степан поддержал товарища. Обухов наигранно улыбнулся, испугавшись обидевшихся сослуживцев и начал заискивать.

      Павел углубился по колено. Митяю не терпелось, похаживал рядом,

      крутя барабан нагана. – Копай быстрее, собака! Чего еле шевелишься?

      – А ты бы кончину торопил? – вступился Степан. – Сядь, ни

      мельтеши, пусть человек подышит перед смертью!

      Павел откинул лопату и встал на краю ямы. – Всё! Больше рыть не

      стану. Стреляй. Устал я.

      Митяй крутанул барабан револьвера и прошёл мимо, напевая что-то под нос. – На! Контра! Именем революции, получи, гад! Прицелившись, на вытянутую руку, стрельнул в плечо. Сделал это в излюбленной манере, чтобы заставить мучиться врага революции, доказывая ненависть к классу эксплуататоров.

      Павел пал на колени возле ямы. Схватился за раненное место,

      превозмогая боль, пытался подняться, но клонило к земле.

      – Стреляй, сволочь, зачем мучаешь! – крикнул он, встав в рост.

      Даниил и Степан отвернулись. Вдруг в расположении полка

      послышался грохот разорвавшегося снаряда, раздались выстрелы, шум и крики. Митяй бросил взгляд в сторону хутора: – Смотайся, Даня, погляди, что там?

      Из-за деревьев не было видно, и тот, как ни странно подчинился,

      помчался разведать обстановку. Митяй продолжил казнь, поднял пистолет, нацелился Павлу в голову, желая быстрее закончить, потому, что выстрелы доносились чаще и интерес к любимому делу пропал. Но не успел нажать на курок. Из-за деревьев прозвучал выстрел, и Митяй рухнул на землю. Пуля попала в затылок. Степан успел только передёрнуть затвор карабина и повернуться в сторону стрелка. Упал, сражённый в грудь.

      На коне подскочил поручик, которого Павел выручил из плена вместе

      с Глебом. Ловко спешился и, бросив поводья, подбежал.

      – Живой? – спросил, улыбнувшись.

      Павлу стало легче, увидев улыбку храбреца.

      В это время белые части большими силами атаковали, а

      красноармейцы, свернувшие позиции, находясь в походном состоянии, были настигнуты врасплох.

      Даниил подбегал к хутору. Его догнал, верхом на коне, Трофим

      Обухов. Крикнул: – Где Митька! Брат где?!

      – Там в лесу, Синицына расстреливает, – махнул рукой солдат. —

      Что произошло, Трофим Егорыч?!

      – Белые прорвались! Иди быстрей, занимай