Наследники Византии. Ольга Ранцова

по её устланным темными пятнами щекам. Потом Миша уснул, а когда встал, то попросил кушать. Сейчас Анисья принесет и каши, и пирогов…

      Миша улыбнулся матушке, которая все так и сидела в изголовье его одра и держала сына за ладошку. С хорошей мысли о каше думка перескочила на сегодняшнюю утреннюю свалку. Миша представил себе беспомощное черное лицо Васьки – верзилы и чуть не захохотал во весь рот. Отец выпорол, ну так что ж, не без этого. Зато будут знать! Миша подумал, что он мог просто наябедничать отцу на Ваську, который сам к нему задирался и устроил «подклеть». Или уже сегодня свалить всю вину на конюха Архипа… Он ничего этого не сделал! Он сам, как взрослый муж…

      Миша не успел додумать. Стукнула дверь. Анна Микулишна подняла платок к глазам, взглянула робко на вошедшего мужа, и ушла из горницы.

      Семен Иванович присел на край одра. Он долго молился, прежде чем прийти сейчас к сыну. Просил прощения у Господа за грех гнева и раздражения. Миша взял руку отца, и с любовью глядя на родителя, стал целовать большую бугристую длань.

      – Отец…

      Они были одно целое – отец и сын. Они так любили и чувствовали друг друга, что…

      – Миша… Когда закончатся… Когда закончится это упрямство твое…

      Мальчик уткнул лицо в отцову рубаху; смешно заёрзал, отодвигая носом тесемки.

      – Отец…

      – Что?

      – А что такое рукоблудие? И этот… как его…

      Семен Иванович вдохнул и не смог выдохнуть. Ком воздуха так и застрял у него в гуди.

      – Откуда… – проговорил боярин, – откуда ты набрался этой гадости?!

      Честными ясными глазами глядя на отца, Миша сказал:

      – Учитель в школе говорил. А что это – рукоблудие? И… содомский грех?

      Глава 7 Книги

      «Не говорите: жену имею и детей кормлю и

      дом устраиваю, или князю служу, или власть

      держу, или ремесло, так поэтому не наше дело

      чтение книжное, но монашеское».

      Кирилл Туровский

      Дочь боярина Воронцова окрестили на третий день от рождения именем великомученицы Анастасии «… победы на враги поставила еси мук терпением, Христа ради…».

      Было много гостей, великие боярские хоромы трещали от здравниц и многолетий.

      Миша с особенной детской гордостью смотрел в эти дни на отца. С каким достоинством Семен Иванович принимал именитых бояр, как находил для каждого доброе слово, оделял и вниманием и лаской. До того, как Михаил пошел учиться, отец был для него целым миром – вселенной: могучий, всезнающий, праведный. Но и сейчас, сравнивая отца с иными, отрок видел, что Семена Ивановича уважают не ложно не только за знатность и богатство… а за что-то еще… Миша скорее ощущал это своим детским умом, чем понимал. Видел он и ту разность, отличие их, Воронцовых, от других рязанцев. В иных боярских семьях не чли Платона… сверстники Михаила больше времени отдавали ратным играм; Миша даже говорил