Чужбина. Иосиф Антоновч Циммерманн

в руках Таня. Она вспомнила, как жена родного брата Мирболата помогла ей, даже нарушая закон, рубли на доллары поменять. Да еще и по хорошему курсу.

      Настало время прощаться.

      Яков подошел к жене. Алтын стояла у калитки с прижатыми к груди руками. Он обнял ее, а она правой рукой погладила его по шраму на лице.

      Старик был готов стоять так вечность, пока ноги держат, не выпуская жену из объятий. Алтын на вид была спокойной, хотя лишь Бог знал, что творилось в эти минуты в ее душе.

      Виктор подтолкнул отца, мол ты здесь не один.

      – Gute Reise!29 – протянула Якову худую руку Амалия.

      – Ты береги себя, – он обеими руками пожал женскую ладонь, – присматривайте с Алтын друг за другом.

      Виктор молча обнял и поцеловал мать. Спешно чмокнул в старческую щеку Амалию.

      – Мама, – Таня обняла и крепко прижала к себе свекровь, – ты за дом особо не торгуйся. Соглашайся на любую цену.

      – Деньги не главное, доченька! – кивая, сквозь слезы соглашалась свекровь. Ей было очень приятно, что Таня впервые назвала ее мамой. – Лишь бы наш дом хорошим людям достался.

      Таня кратко обняла и Амалию. Подойдя к задней двери волги и уже открыв дверцу, она как бы вспомнила о чем-то важном и вернулась к Алтын.

      Прижалась щекой к лицу свекрови и тихо прошептала:

      – Ты поторопись с приездом. Я ведь беременна.

      – Опырма30! – воскликнула и всплеснула от радости руками Алтын.

      Таня приложила ей палец к губам.

      Напоследок Яков, Виктор и Татьяна, не сговариваясь, застыли в проеме открытых дверей автомобиля. Только тут, при расставании, стало очевидным, как им, растерявшимся и в душе плачущим, тяжело было покидать родные места…

      Легковушка вывернула на дорогу и двинулась в сторону железнодорожного переезда. Вскоре она скрылась в клубах поднятой пыли.

      В кабине автомобиля было душно. И даже приоткрытое окно не избавляло от этой духоты. Яков уткнулся носом в ворот своей рубашки и благодарно почувствовал свежий запах.

      Попариться перед дальней дорогой в своей сауне Якову не удалось. Уже давно не подавалась вода в трубопроводы. Выручил сосед Коваль, который кочегарил в маленькой бане для работников железной дороги. Там был свой водяной насос. Открывали ее на выходные дни. Но ради отъезда Хабхабыча Семен сделал исключение и зажег уголь в печи уже в среду.

      – Помийся, як пан, один! – на свой лад пожелал он старику легкого пару.

      На очередной ухабине Яков ударился подбородком об чемоданчик. Было больно, но старик почему-то погладил свой багаж. И пусть смеется Мирболат про бриллианты, эта вещь была Якову по-особому дорога.

      Летом сорок пятого, в Польше, когда немецких пленных гнали пешком на восток, Шмидт заметил в кустах на обочине дороги этот чемоданчик. Надеясь, что внутри может быть что-то съедобное, он прихватил его с собой. Это заметил конвойный. Он заставил Шмидта выйти из колонны и отобрал у него находку. Солдат сбил крошечный навесной замочек и концом штык-ножа осторожно

29

Gute Reise! (нем.) – Удачной поездки.

30

Опырма (каз.) – возглас большого удивления