Чужбина. Иосиф Антоновч Циммерманн

К ней подбежала и взобралась на колени рыжая кошка.

      – Царапа, одни-одинешеньки мы теперь, – Амалия обеими ладонями взялась за морду единственного, оставшегося в ее доме живого существа, пытаясь заглянуть ей в глаза.

      Своенравной кошке с заслуженной кличкой это явно не понравилось, и, поцарапав хозяйку, она вырвалась и убежала. Посмотрев на бескровные ранки и смахнув содранную кожу рук, женщина вдруг поняла, что даже животному не нужна больше ее ласка.

      – Господи, ну почему ты молодых забираешь? – подняв руки к небу в сердцах пробормотала Амалия. У нее не было сил разрыдаться. Хотела бы, но не могла: – А я живу и живу… Что тебе толку от меня, старой?

      Вместо ожидаемой в таких случаях молитвы она вполголоса стала просто перечислять имена близких ей людей, кого уже успела отнять у нее смерть:

      – Коленька. – первым делом упомянула Амалия своего единственного сына. – Злой дух Карачун, приносящий людям смерть в раннем возрасте, уже давно призвал к себе восемнадцатилетнего парня.

      – Саркен, – вспомнила она своего мужа, двоюродного брата соседки Алтын. Супруг был на тринадцать лет моложе Амалии, но и он уже покоится в бейит.

      – Родители Саркена: Жамиля и Мурат. Вроде понятное дело, что их нет в живых. Они, хоть и ненамного, но были старше Амалии. Жалко только, что пожили они всего чуть больше полувека. Никто из них до пенсии не дожил. Несмотря на то что Амалия их сыну в матери годилась и имела ребенка от первого брака, они с открытым сердцем и душой приняли ее в свою семью. Даже больше – были ей искренне благодарны за то, что она согласилась выйти замуж за их сына-инвалида. Пусть покоятся в руках Аллаха. Аминь!

      – Галина, лучшая подруга в Аккемире, сына которой Амалии пришлось вырастить. Совсем молодая, надломленная долгими годами сибирского заключения, она отправилась вслед за своим мужем в мир иной.

      Да что там говорить, Амалия была старшая среди детей семьи Лейс, но пережила всех своих пятерых сестер и единственного брата.

      – И в этом твое, Божье, распределение? – ее бездонные серые глаза вопросительно смотрели в небо. – Вот как понять, кому и сколько ты даешь жить?

      Амалия просидела на завалинке до темноты. Все еще глядя на поцарапанную кошкой руку и, перебирая в памяти всех ушедших, она невольно вспомнила своего первого мужчину – Давида Шмидта, отца их внебрачного сына Николая, и с горечью подумала, как быстротечна жизнь и как несправедливо много в ней потерь и расставаний…

      Давид. Кузнец в чужом краю

      И дернул же черт красавицу Ингрид, одним воскресным днем спешившую на молебен в церковь пригорода Ганновер, перебежать дорогу мчавшейся двухместной карете барона фон Каленберг. Мгновенно отреагировав на дорожную помеху, кучер успел сильно натянуть вожжи. Подчиняясь до крови впившимся в скулы кольцам металлической уздечки, два черных жеребца стали резко тормозить, пронзительно заскрежетав железными подковами по брусчатке. Сидевший в карете на подушках толстый и расфуфыренный богач, находящийся