Шоумен. Министерство мокрых дел. Владимир Васильевич Гриньков

что делаете-то? – не унимался Просекин.

      – Сырьё готовим, – доверительно сообщила работница.

      – Для чего? – изумился наш герой.

      – Для батончиков этих шоколадных, будь они неладны!

      Осмелевший Просекин приблизился к столу и теперь увидел, что же там такое находится в ёмкости: тёмно-коричневый порошок, больше похожий на мусор. Вот что вытряхивали работники из разорванных, побывавших в употреблении, ярко раскрашенных упаковок.

      – Крошки, – пояснила работница, не ожидая дальнейших расспросов. – Шоколадные и вафельные. Всегда что-нибудь в упаковке остаётся.

      – Остается после чего? – спросил непонятливый Просекин.

      – После того, как батончики из упаковки вынут. Покупает человек нашу продукцию, батончик съел, а в упаковке ещё крошек осталось немного. Вот, чтобы добро не пропадало, это и придумано.

      – Что – придумано? – Просекину не хотелось верить в очевидное.

      – Крошки использовать. Про лотерею-то слышали?

      – Про какую лотерею?

      – Ну, по телевизору рекламу крутят. Что присылайте, мол, по пять использованных упаковок из-под шоколадных батончиков, и у вас есть шанс выиграть автомобиль.

      Да, есть такая реклама, Просекин вспомнил. Но всё ещё ничего не понимал.

      – Вот нам и шлют использованные упаковки целыми ящиками, – кивнула куда-то в угол женщина.

      Просекин посмотрел. Ящиков действительно было много.

      – Наша дневная норма, – сказала женщина, проследив за взглядом собеседника. – А вообще за смену каждый работник собирает по пять килограммов сырья. Полтонны в смену, полторы тонны в сутки, сорок пять тонн в месяц.

      – И что? – осведомился потрясённый Просекин.

      – И из сырья делают новые батончики. Аграмаднейшая получается экономия.

      На Просекина больно было смотреть. Вид внезапно прозревшего человека – всегда зрелище не для слабонервных. Он-то всегда считал, что западные фирмачи травят наших людей всякой гадостью. И продукты ихние некачественные, и просроченные они, и вообще дрянь. Но чтоб вот так, из мусора, беспардонно и нагло …

      Я, находясь в своем укрытии, наблюдал за выражением лица Просекина. Было видно, что наш герой испытал немалое потрясение. Но он узнал ещё не всё. Правда должна была стать куда более неприглядной, чем до сих пор представлялось нашему герою. И сейчас он эту правду должен был узнать.

      – Я лично никогда эти батончики не покупаю, – сказала женщина. – Потому что знаю, из чего они делаются. Это ещё что, – кивнула она на ёмкость с шоколадными крошками. – Здесь хоть шоколад. А чего они в батончики ещё пихают …

      – И чего они пихают? – спросил Просекин, почему-то понизив голос.

      Наверное, он почувствовал себя лазутчиком, помимо своей воли оказавшимся в расположении вражьих порядков.

      – Берут, к примеру, печенье … Ну, обычное самое, наше, российское. То, у которого срок годности давным-давно истёк. Измельчают и добавляют в свои батончики, – охотно делилась секретами производства