Шоумен. Министерство мокрых дел. Владимир Васильевич Гриньков

была достоверная. Мы взяли призы в трёх номинациях из четырёх возможных. За призами выходил я, все три раза. Ещё когда вышел впервые, отыскал взглядом Жихарева и его спутницу. Мне предстояло сказать несколько слов, и я произнёс их, глядя на Ольгу.

      – Спасибо моим зрителям. Я делаю эту программу для них, для тех, кто нас любит.

      Я смотрел Ольге прямо в глаза и понял, что она знает, к кому я сейчас обращаюсь. Опустила бархатные ресницы, стыдливо оградившись от меня, и чуть порозовела. Чёрт побери, она была прекрасна. Божественна. Великолепна. От неё как будто исходил какой-то ток. Хотелось быть рядом с нею. И вечно хранить ей верность.

      – Ты великолепен, – оценила Светлана, когда я вернулся на своё место. – Если и есть у нас король эфира – то это ты.

      Я смутился, потому что не мог ответить ей взаимной приязненностью. Ведь думал я в эти минуты не о ней.

      Потом, в перерыве, в буфете я столкнулся с Жихаревым и Ольгой. Костя пожал мне руку с таким чувством, будто я был форвардом его любимой команды и только что забил решающий гол.

      – Классно ты их! – оценил мои успехи Жихарев. – Молодец!

      – Я болела за вас, – сказала Ольга.

      Голос её был певуче прекрасен. Я обнаружил, что погибаю. Хорошо ещё, что в эти минуты рядом со мной не было ни Дёмина, ни Светланы.

      – Может, выпьем за успех? – предложил Жихарев.

      Я не нашёлся, что сказать, и он отвлёкся, оставив нас с Ольгой наедине.

      – Вам нравится? – спросил я, чтобы только не молчать.

      Чувствовал себя полным идиотом.

      – Очень. Спасибо вам.

      – За что?

      – За приглашение.

      – А-а, вы об этом. Пустое.

      Я даже рукой махнул.

      – Мне нравится ваша программа. Я от неё без ума.

      "Я от неё без ума" – в этом мне что-то послышалось. Можно было решить, что её слова относятся лично ко мне, и хотелось верить, что я не ошибаюсь.

      – Я смотрела последнюю вашу передачу. Про подземный ядерный центр.

      Она улыбнулась очаровательной мимолетной улыбкой. Как воспоминание о приятном.

      – Хотя это немного жестоко.

      – Жестоко? – опешил я.

      – А вы не находите? – спросила мягко. – Этому человеку, которого вы разыгрывали, пришлось очень несладко.

      – М-да, – согласился я.

      Мне почему-то стало стыдно за ту нашу съёмку. То есть до сих пор всё было нормально, а вот теперь вдруг моё мнение о собственной работе вмиг переменилось.

      – Я сказала что-то не так? – Ольгины ресницы вспорхнули.

      – Н-нет, почему вы так решили?

      – Увидела, – ответила она. – Простите меня.

      Появился Жихарев. Он принёс шампанское. Пузырьки шампанского поднимались к поверхности и исчезали. И точно так, без следа, исчезло то, что только что было между нами – между мною и Ольгой. Как будто возникла зыбкая и неустойчивая общность – и вдруг пропала от малейшего сотрясения. Сотрясением было появление Константина. Теперь Ольга была не со мной, а с Жихаревым. И это меняло моё восприятие жизни. Скучнее становилось.