Шоумен. Министерство мокрых дел. Владимир Васильевич Гриньков

каким успехом? – на всякий случай не понял я.

      Настя села за соседний столик, положила перед собой мобильный телефон, с которым не расставалась никогда.

      – Я об этих премиях. Вы же победили сразу в куче номинаций. В шести или в семи, если я не ошибаюсь?

      Вы можете уколоть вот так – будто бы хваля? Не можете? Значит, до Насти вам ещё расти и расти. Потому что она сказала о шести-семи номинациях, а на самом деле их у нас три. Всего. И говоря об этом, уже держишь в голове как бы не успех, а вроде бы даже провал – потому что получил вдвое меньше призов, чем она, Настя, якобы ожидала. Хотя всё она прекрасно знала – и про наш невыдуманный успех, и про три номинации. Просто метод у неё такой – человека на место ставить. На место, ею, Анастасией Поляковой, определенное.

      Я слышал, как украдкой вздохнул Дёмин. Он был искушён в интригах здешних коридоров и тоже всё прекрасно понял. К тому же к нему лично Настя Полякова всегда относилась с неприкрытой иронией. Наверное, такие мужчины, как Илья – невысокие, округлые и с усами – никогда не были предметом её грёз, что она Илье из раза в раз и демонстрировала.

      – Как тебе ваш новый диктор? – спросил я у Насти, чтобы сменить тему разговора.

      – Ты о ком?

      – О том парне, которого Кондаков прочит в ведущие "Новостей".

      При упоминании о Кондакове Настя даже подобралась, и во взгляде уже не угадывалось иронии. Ну, во-первых, какая же ирония при упоминании о руководителе телеканала Кондакове – непосредственном, можно сказать, начальнике Насти Поляковой. Настя шефа уважает и побаивается, как уважают и побаиваются человека, который выплачивает тебе зарплату в десять тысяч долларов ежемесячно. А во-вторых, Настя в службе новостей – наипервейший человек, и, если что-то проходит мимо неё, то есть делается без её ведома, она от этого становится больной.

      – Кто такой? – спросила Настя.

      Начала собирать информацию. Когда Кондаков наконец-то поставит её в известность, она уже о многом будет знать.

      Но я, к сожалению, не мог удовлетворить её любопытства.

      – Не знаю, – пожал я плечами. – Видел его только мельком. Не молод и не стар. Говорят, какой-то дальний кондаковский родственник.

      Настины глаза оставались бесстрастными, но губы она поджала. Просчитывала варианты. Её кофе стыл в чашке.

      – А от кого ты о нём узнал?

      – На-а-астя-я! – протянул я с улыбкой и развёл руками, давая понять – здесь источники информации раскрывать не принято.

      Неписаный закон телевизионных джунглей. Оплошавшего съедят.

      Полякова понимающе кивнула. Не обиделась. Так принято, она знала правила игры.

      Через пару минут мне понадобилось отлучиться. А вернулся я не один.

      – Вот! – представил я Насте своего спутника. – Прошу любить и жаловать! Случайно увидел в коридоре и решил вас познакомить. Тот самый человек, о котором я тебе говорил.

      Надо было видеть лица Ильи и Светланы в этот момент. Потому что "кондаковским родственником" был Толик. Тот самый, из рекламного агентства. Я украдкой показал Светлане и Дёмину