Ещё немного из обрывков. Павел Гушинец

дело? – удивилась мама.

      – Я себе нового отца нашёл.

      Мать чуть утюг не уронила.

      – Где нашёл?

      – На поле. Стадо вместе пасли, – я с нарочитой небрежностью пожал плечами. Людям, которые занимаются таким важным делом, как охрана стада коров, не к лицу отчитываться перед женщинами.

      – И как его зовут?

      – Гриша, – уже нетерпеливо ответил я.

      – Меня почему не спросил? – с улыбкой поинтересовалась мама.

      В лучших традициях Фрунзика Мкртчяна из «Кавказской пленницы» я сказал:

      – Мать моя. Жених – согласен. Я – согласен. Дело за малым. Готова ли ты стать счастливой?

      Мама выдернула из розетки утюг.

      – Ну пойдём.

      Я торжественно взял её за руку и повёл навстречу судьбе. Наши сердца взволнованно колотились.

      Но, к моему удивлению и разочарованию, в сенях было пусто. Стояла сдвинутая в сторону табуретка. На пороге подсыхал след от грязного сапога сорок пятого размера. Поскрипывала оставленная открытой дверь.

      Гриша сбежал. Из нашего дома и от своего будущего.

      Не судьба.

      Моё лето пяти лет закончилось и унеслось в прошлое. Остался в памяти дом под зелёной крышей, пыльная, раскалённая от солнца дорога. Пастухи. Разговоры, новые лица, необычные приключения.

      Это было моё деревенское лето. Мои два месяца свободы.

      Прошла целая эпоха. Исчезла страна, в которой я жил. Мама моя разочаровалась в городской музыкальной школе и уехала в деревню, поднимать местную культуру. У меня появился тот самый домик в деревне. И поэтому теперь моя дочь может ездить к бабушке на каникулы.

      Но в то лето я ещё не думал о дочери, о семье. Мне было примерно двенадцать лет. Я приехал на летние каникулы к маме в деревню. Впереди – три месяца свободы, лета, тепла, солнца. А денег не было. Денег, к слову, не было ни у кого, начинались лихие девяностые.

      – Можно заработать, – однажды утром сказала мне мама. – На ферме не хватает пастухов, я договорюсь, тебя возьмут. Пойдёшь?

      К началу учебного года мне были нужны новые кеды и, желательно, джинсы. Поэтому я сразу же согласился. Кроме того, где-то в подсознании сидели воспоминания о моём солнечном лете в деревне у бабушки. Мечта о работе пастухом сбывалась.

      На следующий день я пришёл в колхозное правление, подписал какие-то бумаги, поставил свою фамилию в длинном табеле.

      Посреди ночи зазвенел будильник. Я с удивлением посмотрел на него. Чего он звенит? Каникулы же. Ночь на дворе!

      Фосфоресцирующие стрелки показывали почти четыре часа утра. Почему он звенит? Я растерянно посмотрел на стрелки. И тут вспомнил. Мне же на работу. Надо вставать из тёплой постели, идти в темноту. Знакомиться с чужими людьми. А мне уже не пять лет. И знакомиться гораздо тяжелее.

      Мать с вечера приготовила мне завтрак. Я затолкал в себя бутерброды, запил холодным чаем и пошёл на ферму. Доярки заканчивали утреннюю дойку. На меня наорали за то, что опоздал, сунули в руки толстую ветку и для ускорения толкнули в плечо.

      Мечта детства сбылась.

      Через пару дней я