Ещё немного из обрывков. Павел Гушинец

беспечно отмахнулась королева. – Драконы там нападут. Или разбойники какие-нибудь. Неприлично оставлять их без подарка. Люди старались, работали. А дракон и обидеться может.

      – Сказки какие-то, – недоверчиво сказал Пашка.

      – Сказки? – Ангелина подхватила засвистевший чайник, обожглась, брякнула его прямо на середину стола и начала дуть на пальцы. – А разве ты не знаешь, что все сказки на самом деле реальность?

      – Скажете ещё.

      – Точно-точно. И драконы, и эльфы, и волшебный лес – всё это существует. Оно живёт и радуется жизни совсем рядом с нами. И тоже не верит во все эти ваши электрички, магнитофоны и транзисторы.

      – Магнитофоны, – поправил Пашка.

      – А-а-а, какая разница, – отмахнулась принцесса. – Придумали тоже чепуху. Музыка в коробке. Когда я хочу музыку, я начинаю петь. Или играть на дудочке.

      – А я не умею играть на дудочке, – сказал Пашка.

      – Ничего. Это не сложно. Я тебя научу. О, нашла!

      Королева бросилась к рассыпанному по столу добру и выудила из его груды большую конфету в красной упаковке.

      – Угощайся. Сейчас чаю налью.

      Они сидели в комнате за столом, укрытым бурой липкой клеёнкой. За окном уже начинало темнеть, а из открытой форточки тянуло прохладой. Пашка, обжигаясь, пил из щербатой, треснутой кружки вкуснющий чай с запахом луга и цветов. Без конца мусолил огромную, почти бесконечную конфету. Трещина в кружке была небольшая, но чай всё равно немного вытекал, и пальцы у Пашки были мокрые. А королева Ангелина пела ему. Или рассказывала какие-то чудесные истории. Про волшебный лес, про дракона, заколдованный дворец посреди города эльфов, где живёт вечный король Элиндиль.

      – Завтра пойдём к нему в гости, – пообещала Ангелина.

      – К кому?

      – К королю, конечно. Ты приведи себя завтра в порядок. Зубы там почисти, причешись. Всё-таки в гости к коронованной особе идём. Нельзя появляться там с грязными зубами.

      Ангелина взяла со стола пучок сухих травинок с тесёмкой и принялась обмахиваться им, словно настоящим веером. И делала она это так царственно, что в полумраке Пашке показалось, что она действительно обмахивается шикарным веером из павлиньих перьев. А под обманчивым закатным светом из окна рассыпанные по столу стекляшки заблестели, словно настоящие бриллианты.

* * *

      – Ты где вчера до темноты шлялся?

      – Угу! – Пашка сидел за бабушкиным столом, давился огромными кусками бутерброда, которые глотал, не замечая вкуса. Торопливо, задыхаясь, запивал бутерброд молоком и подпрыгивал на табуретке от нетерпения.

      – Куда ты так торопишься, оглашённый? – удивилась бабушка. – Подавишься.

      – Угм-м-м, – буркнул в ответ Пашка, не переставая жевать.

      – И на речку не пошли, – немного расстроенно сказала бабушка.

      – А-а-а, – отмахнулся Пашка.

      – Пойдём сегодня?

      Внук затолкал в рот последний кусок, вскочил из-за стола и, дожёвывая на ходу, побежал к двери.

      – Кепку не забудь, –