Елисейские Поля. Ирина Одоевцева

на нее, поцеловала:

      – Не больно, Лизочка, локотку не больно. А гадкий стол мы сейчас стукнем, чтобы он не смел обижать мою Лизочку.

      На кресле, возле постели, лежала розовая шелковая рубашка. Лиза взяла ее и, проводя пальцами по нежному, скрипящему шелку, задумалась. Глаза ее сузились от удовольствия.

      – Мама, подари, – вдруг нерешительно попросила она.

      – Подарить рубашку? Но зачем тебе?

      Лиза покраснела:

      – Пожалуйста, мне так хочется.

      – Но на что? – удивилась Наталия Владимировна. – Кукле платье шить?

      – Да-да, – обрадованно подхватила Лиза. – Кукле платье. Такое, в оборочках.

      – Бери, если хочешь.

      В дверь постучали.

      – Можно к тебе, Наташа?

      Наталия Владимировна быстро, по-заговорщически взглянула на детей и прижала палец к губам.

      – Входи, Таня, – крикнула она.

      Вошла Солнцева, подруга Наталии Владимировны.

      – Ты не забыла, Наташа, что мы сегодня завтракаем с Грюнфельдом и будет Борис. Он просил передать…

      – Потом, – прервала Наталия Владимировна, показывая глазами на Лизу.

      – Ах, твоя кузиночка. – Солнцева погладила Лизу по голове. – Какая грациозная, как козочка. Я на твоем месте непременно отдала бы ее в балетную школу. С такой мордочкой.

      – Вздор, перестань. – Наталия Владимировна недовольно поморщилась. – Лиза кончит лицей и выйдет замуж. Никаких балетов.

      – Как хочешь, строгая кузина. Пусть выходит замуж. – Солнцева села в кресло, высоко положив ногу на ногу, и закурила. – Кстати, Лиза, как поживает ваш приятель, тот хорошенький, который на ястребенка похож?

      Лиза покраснела:

      – Андрей? Он в Париже.

      – Жаль. Он прелестный. Да вы, должно быть, сами знаете и влюблены в него.

      Наталия Владимировна дернула подругу за рукав:

      – Таня, что ты говоришь, ведь Лиза ребенок.

      – Ах, оставь, пожалуйста. Посмотри, какие у этого ребенка глаза.

      Лиза, будто действительно можно было что-то прочесть в ее глазах, быстро опустила ресницы и стала рассматривать узор ковра.

      – Он премилый, ваш ястребенок, такой хищный и грустный. Жаль, что молод немного. Сколько ему лет?

      – Шестнадцать.

      – Да, молод. Вот года через два, – Солнцева рассмеялась и встала, – через два года я непременно постараюсь его отбить у вас. Но к тому времени вы сами его давно бросите. – Она поцеловала Наталию Владимировну. – Мне пора. До свидания, Лизочка. До свидания, Коля.

      Наталия Владимировна вздохнула:

      – Слава богу, ушла. Ты не слушай, Лизочка, что она говорит. Она сумасшедшая. Как это глупо, только утром я вас какой-нибудь час и вижу, и то всегда мешают.

      Внизу затрубил автомобиль. Лиза подбежала к окну:

      – Наташа, это Кролик.

      – Кролик? Дай мне зеркало, Лизочка. – Наталия Владимировна быстро напудрилась, поправила волосы. – Его только недоставало. С самого утра. Открой ему, Коля. Терпеть не могу, когда он скребется в дверь.

      Абрам Викентьевич