Есть ли жизнь после отбора. Наталья Андреевна Самсонова

потому ответила честно:

      – Пока непонятно.

      – Тоже неплохо, потому что про меня все было очень даже понятно.

      Делия, улыбнувшись, порывисто подалась вперед и крепко-крепко меня обняла.

      – Спасибо, что не прошла мимо. Спасибо, что поверила мне.

      Резко отстранившись, она заалела щеками и тихо извинилась за вспышку чувств.

      – Ничего страшного, – фыркнула я и тоже ее крепко обняла, – хорошо, что ты у нас прижилась. И присмотрись к бойцам Митара. Сейчас это самые серьезные парни в баронстве.

      – Да? – скептически фыркнула Делия. – На прошлой неделе они надели на себя мельничные жернова и бегали наперегонки по главной улице.

      – Так представь, каковы остальные, менее серьезные парни, – подмигнула я ей и, коротко попрощавшись, направилась домой.

      Меня подгоняло письмо. До меня внезапно дошло, что мы все же не только Кристоф и Вильгельмина. Мы еще и экс-Правитель и полубаронесса, и в письме может быть что-то, что относится к делам, а не к чувствам.

      «Ха. Раньше он имел приставку полу-, теперь она со мной», – пронеслось у меня в голове.

      Прибавив шаг, я едва ли не бегом спешила к дому.

      Дому, возле которого стояло трое очень и очень не любимых мною людей.

      Леди Фоули-Штоттен, ее любовник, имя которого я принципиально отказываюсь узнавать и запоминать, и их милый ребенок – девица на год старше меня.

      – Сегодня не подаю, – отрезала я, когда Ольра заступила мне дорогу. – Леди Фоули-Штоттен?

      – Мы еще обдумываем твое предложение, – она нервно улыбнулась, – но…

      – Но вам захотелось пообщаться с Митаром? Вперед, его адрес известен. – Мне не хотелось тратить время на разговоры с семьей.

      – Спешишь поплакать? – едко спросила Ольра и добавила явную цитату: – «Сокрушительный удар был нанесен одной из Крылатых Невест: Вильгельмина Фоули-Штоттен была исключена с отбора вне всяких правил, лишь по желанию милорда Рентийского».

      – Ольра, – укоризненно проворковала леди Фоули-Штоттен, – доченька, так нельзя.

      – Твоя мать права, Ольра, – я растянула губы в улыбке, – так нельзя. Особенно здесь и сейчас. Ведь, во-первых, от меня зависит ваше финансовое благополучие, а во-вторых, в наш мир вернулась моя мама.

      Леди Фоули-Штоттен посмотрела на меня с искренним недоумением, но промолчала: эта женщина каким-то седьмым чувством улавливала моменты, когда любопытство не повлечет за собой ничего хорошего.

      – Вот твоя мать, – а вот Ольра не улавливала.

      – Нет, это жена моего отца, – усмехнулась я, – а воспитавшая меня матушка сейчас заново исследует город. Леди Ауэтари вновь с нами, вы рады?

      На щеках леди Фоули-Штоттен расцвели некрасивые пятна.

      – Ты не смеешь называть собаку своей матерью!

      – Вильгельмина, это возмутительное оскорбление, – встрепенулся любовник моей мат… моей кровной родственницы.

      Но его слова я привычно проигнорировала. Этого человека не существует в моем мире, и пусть Тина считает, что такое отношение вредит в первую очередь мне…