Есть ли жизнь после отбора. Наталья Андреевна Самсонова

новости подруга выпалила:

      – Я скрещу тебе, а ты – мне! Наш Генерал как никто достоин простого собачьего счастья!

      – Вот полностью согласна, – вздохнула я. – Но так страшно: вдруг что-то не так пойдет?

      – Им нужно больше времени вместе проводить, – уверенно произнесла Тина. – В разлуке они уже побыли, теперь надо часы любви набирать.

      – Скажешь тоже, – фыркнула я, но против воли задумалась. – Поручить бы им что-то такое, важное. Действительно важное, потому что ни Гамильтона, ни Ауэтари глупцами счесть нельзя.

      – Придумаем, – отмахнулась Тина.

      И посвятила меня в последние новости. Выяснилось, что Гроза Лесов, тот самый, очаровавший мою подругу, страшно боится профилактического осмотра ротовой полости. Прямо-таки бледнеет и трясется.

      – Вместе с ним тряслись кушетка, столик и я, – возмущалась Тина. – Как так можно? Взрослый же человек!

      – Он не может быть идеальным. – Я развела руками.

      – Это да. Но что они пьют! Я не про алкоголь, а про зелья. – Подруга свирепо сверкнула глазами. – Тут потерли, там порубили, взболтали, процедили и выпили! А то, что непогашенная побочка вылезает порушенными внутренними органами, никого не волнует!

      Я потянулась вперед и поймала за руку бурно жестикулирующую Тину.

      – Очень волнует. Потому я и поехала учиться в Академию. Чтобы своих научить зелья варить.

      – Ты-ы?!

      – Ну, мой вариант в любом случае лучше, чем порубил, потер, взболтал и процедил, – смутилась я. – Пойми, образование недешевое, аристократам доплачивают из казны совета, чем сильнее дар – тем выше доплата. Я, правда, училась за полную стоимость – чтобы не отрабатывать после. Но у других… У них просто нет таких денег. А другие, отработав десять-пятнадцать лет, просто не возвращаются.

      – Ничего, – Тина чуть помолчала и принужденно улыбнулась, – откроем свои курсы. Скороварение по-столичному!

      – Да! – Я хлопнула в ладоши и, стараясь произнести это невзначай, добавила: – Ты не могла бы меня диагностировать?

      – Та-ак, – подруга нехорошо прищурилась, – и чего я еще не знаю?!

      – Вот обязательно быть такой догадливой? – поморщилась я и, зачерпнув капельку силы из сережек, воздвигла вокруг нас барьер.

      – Обязательно, – непримиримо фыркнула Тина, – а как иначе? Из вас же информацию клещами вытаскивать надо! Я хочу, чтобы в прошлое из будущего переходили выздоравливающие пациенты! Собственное кладбище меня мало устраивает.

      – Ты права, – кивнула я. – В меня проникает холод. Через пальцы. Стремное ощущение, Тин. Иногда как болью простреливает до самого сердца.

      – Хм. Плохой симптом, – нахмурилась подруга, полностью ушедшая в себя.

      В следующие полчаса я стояла на месте; стояла на месте, раскинув руки; стояла на месте, скрестив руки на груди, – для разных видов диагностики нужны разные виды «стояния». Потом я лежала – да-да, с раскинутыми руками, со скрещенным руками, «солдатиком».

      – Никаких аномалий, – выдохнула в итоге Тина. – Ты плохо ешь, мало спишь, много переживаешь,