Отбор Василия Блаженного. Галина Чернецкая

стал собираться в темную фигуру в центре поля, которая постепенно приобрела явное сходство со мной.

      – Плохое дело вы затеяли. – Раздался замогильный глас, и перед крестьянами упали еще несколько мертвых птиц. Уток больше не было, и Захару пришлось подстрелить ворон. Я же к своему стыду, промахнулась, впечатленная братовым творением.

      – Ворона, предвестница беды. – Громогласно прошептала какая-то крестьянка.

      – Идите домой и скажите, что нельзя сеять не свое. Господь все видит.

      Крестьяне бухнулись на колени и принялись размашисто креститься.

      И тут одной бабе на голову упала еще одна мертвая ворона. Вот это оказалось самым страшным.

      Баба вскочила на ноги и заорала. Следом за ней закричали еще несколько. Я вскинула ружье и подстрелила воробья. А после поляну накрыл целый дождь из дохлых ворон (правда ненастоящих, но крестьяне приняли все за чистую монету).

      Паника началась стихийно, но распространилась подобно лесному пожару. Люди бросали инструмент и улепетывали прочь со скорость ветра. А туманная фигура грозила им пальцем. Почему-то средним.

      – Как-то слишком просто. – Заметил Петька, подбирая утку за крыло.

      – Большинство людей вообще не отличаются умом, – снисходительно заметила я. – А паника – дело заразное. Теперь главное, чтобы суеверия оказались сильнее барского гнева.

      Захар подобрал ворон и лопату.

      – Они же нам не нужны? Прикопаю на краю поля.

      – Точно. Пусть вороны защитят наше поле. Как в старину в основание дома закапывали живого петуха.

      – Они уже не слишком живые. Прямо скажем совсем мертвые.

      – Петух тоже не долго был живым.

      – А нельзя это жуткое подобие меня заставить облетать поле?! На сколько хватит иллюзии?

      – Хороший маг развеет, – Петька почесал голову и самодовольно добавил, – но где тут взять хорошего мага?! На пару недель точно хватит, а если повезет, то глядишь и до осени пролетает.

      – Делай!

      С охоты мы вернулись через день. Я бы задержалась и дольше, но Захар весьма справедливо заметил, что батюшка будет волноваться и может даже крестьян на поиски послать.

      Захар отнес заячьи тушки и уток на кухню, где, судя по доносящимся запахам готовился пир на весь мир.

      – Ох и исхудали вы, барышня в своих лесах-то! – Всплеснула руками Лушка.

      – Никакой капусты. – Строго предупредила я ее.

      Она истово закивала, пряча что-то в карман передника.

      – И навоза.

      – Я вот вам из конского волоса шиньончик сделала. Говорят, сейчас в столице дюже модно это.

      Правда показывать свое творение она не спешила. Подозреваю, что боялась за его сохранность. Или, что я ей его на голову надену. Я уже потянулась встать и отобрать силой что она там сделала, как с улицы донесся шум.

      Я вскочила и распахнула окно, высунувшись аж по пояс.

      Двор стремительно заполонялся людьми, высыпала наша челядь, в ворота входили чужие, кто-то кричал, девки снимали белье с веревок, натянутых прямо перед усадьбой, под ногами путались борзые,