Я здесь живу. Мария Ботева

бы тебе показал Процион, – говорит, – только его сейчас нет на небе. Он зимний…

      Я спрашиваю:

      – А что есть?

      Лёнчик отвечает, точно оправдываясь:

      – Вега есть… Лебедь есть… такое созвездие.

      Я перелезла через забор, и мы пошли смотреть Лебедя.

      22. Рисунки в небе

      Через пару минут мы были за деревней. Лёнчик потянул меня за какой-то дом, а дальше мы пробежали между чьих-то грядок, перемахнули через забор и вот уже поднимаемся на холм.

      Идти было легко. Земля как будто пружинила под ногами, подталкивая вверх.

      Костя вчера мне объяснял, что у нас рельеф особенный – холмы.

      В городе это не очень заметно. Я даже не знала, что у нас какой-то там рельеф. А теперь думала, что где-то есть гладкие, как стол, равнины, где-то – крутые горы, а здесь у нас – холмы.

      Наши места отличаются от других мест. И отчего-то мне было хорошо, что у нас есть холмы и мы ими отличаемся.

      Быстро темнело. Смотришь на небо – только что не было звезды, и вот она уже есть. Глядишь на неё, любуешься – а тут и другие проявляются в темноте; не знаешь, на которую смотреть.

      И на нас, мне казалось, тоже кто-то смотрит.

      Я чувствовала, что мы не одни.

      То ли из космоса кто-то на нас глядел в свои приборы. То ли само небо смотрело всеми своими звёздами.

      В древности люди думали, что звёзды на небе нарисованы. Точнее, они говорили: «на небесном своде». А свод – это же, получается, купол? Вроде как закруглённый потолок?

      Но небо над нами не казалось потолком. Оно было глубоким, объёмным. Над головой стояла бесконечная перевёрнутая глубина, и ясно было, что от одной звезды к другой, соседней, ещё лететь и лететь – дальше, выше…

      Лебедем оказалось сразу несколько звёзд. Только стемнело – они сразу проявились, и я смогла их рассмотреть. Их можно было соединить прямыми линиями так, чтобы в небе получился крест. Лёнчик сказал, что это туловище и раскинутые крылья. Совсем не трудно добавить ещё линий, чтобы получился лебедь.

      Древние люди были мастера проводить хитрые линии. Это же надо было додуматься, что у Большого и у Малого Ковша есть головы, туловища и лапы. Кто-то первым назвал их Медведицами… И все с ним согласились…

      Лёнчик научил меня по двум Медведицам находить Полярную звезду. А как искать разные другие звёзды, я не запомнила, хотя он тоже объяснял.

      Звёзд было бессчётное число. Все вместе они тихо звенели. Хотя, должно быть, это звенела какая-то мелкая ночная живность. Наши земные насекомые пели свою песню.

      Лёнчик тыкал в вышину пальцем и говорил, сколько до какой звёзды световых лет и сколько это будет в пересчёте на земные километры. Он называл звёзды по именам – Денеб, Альтаир и ещё много-много названий. У меня голова кругом шла. Я снимала очки, протирала подолом платья, чтобы лучше разглядеть, куда он показывает.

      С ума сойти, сколько он всего знал. Сама я только и могла бы сказать, что платье в невесомости не наденешь. А косички стояли бы, как антенны. Да и то это не я первая сказала, это мама…

      «Ой, мама!» – подумала я.

      – Мама с Костиком, – говорю, – уже, наверно, вернулись.