Мир был на пороге конца. Наина Куманяева

обаянию его слов, я решилась и спросила его: – Послушайте, майор, я так мало сделала для вас, быть может, я еще чем-нибудь могу быть полезной вам?

      Он покачал головой.

      – Вы вели себя великолепно. Но вы ничего не можете предпринять… по крайней мере здесь.

      – Куда вы теперь направляетесь?

      Он поколебался и потом ответил:

      – В Берлин.

      – В Берлин? – повторила я. – На следующей неделе я тоже еду в Берлин.

      – Черт побери! – вырвалось у него. Но он поспешил отогнать мысль, которая пришла ему в голову. – Нет, нет, вы не должны впутываться в эту историю, это не дело для такой прелестной девушки, как вы.

      – Я вовсе не беспомощная девушка, – сказала я. – Я привыкла заботиться о себе. Я хорошо владею немецким языком. Если я действительно могу чем-нибудь…

      Он прервал меня:

      – Все это мне известно. Но я должен действовать один.

      И, повернувшись к письменному столу, он добавил:

      – Вы готовы? Я тушу свет…

      В это мгновение у входной двери резко зазвенел электрический звонок.

      Незнакомец вопросительно взглянул на меня. Впервые его лицо приобрело выражение сильной озабоченности.

      – Кто-то хочет войти в дом, – прошептала я.

      – Вы не можете сказать, кто это может быть?

      Я покачала головой.

      – Кауфманны не имеют обыкновения звонить, у них имеется свой собственный ключ, у прислуги тоже.

      – Это скверно. В таком случае мне надо уйти через калитку. Скажите, эта дорожка ведет на улицу?

      – Да, – ответила я.

      – Хорошо. В таком случае заприте за мною дверь и сбегайте наверх, чтобы накинуть на себя халат. Потом вы спуститесь вниз и посмотрите, кто звонит. А я воспользуюсь удобным мгновением и выберусь на дорогу…

      Снова зазвенел звонок.

      – Пусть звонят, решат, что вы уже спите.

      Он прокрался на цыпочках к двери в сад.

      – Готово? – спросил он шепотом.

      Затем я увидела, как он застыл на месте. Он предостерегающе поднял руку и потом до моего слуха донесся шорох гравия – осторожный звук шагов.

      Дроботов стремительно нагнулся, и комната погрузилась во мрак. Звонок прозвенел в третий раз. Из сада донеслись неясные, приглушенные шорохи.

      До моего слуха долетел шепот.

      – Вы действительно едете в Берлин?

      – Да. В пятницу. Но почему вы спрашиваете меня об этом?

      – Если со мною что-то случится, могу я надеяться на то, что вы исправите отвратительную глупость, совершенную мною?

      – Я готова помочь вам, если это только в моих силах.

      Наши руки встретились во мраке.

      – Слушайте! В гостиной оперной певицы Эулалии Пикколомини, проживающей на Гогенцоллерн-аллее, 305, в шкафчике для граммофонных пластинок спрятан синий конверт. Он находится за граммофонными пластинками. Вы полагаете, что вам удастся раздобыть этот конверт без того, чтобы кто-нибудь заметил ваши действия? И вы сможете доставить этот конверт по указанному адресу?

      Почувствовав