Мир был на пороге конца. Наина Куманяева

К тому же дорога в Визенхольм была очень людной, и я рассчитывала, что мне удастся повстречать кое-кого из знакомых и, быть может, узнать что-нибудь о происшествиях минувшей ночи.

      Поэтому я в половине четвертого покинула дом и направилась по тенистой липовой аллее вниз в городок.

      Стоял чудесный солнечный день, воздух был напоен ароматом лип. Я медленно спускалась вниз с холма, любуясь раскинувшейся предо мной живописной панорамой.

      После обеда городок снова оживает. У дверей магазинов и лавок стоят их владельцы, приветливо здороваются со мной, уделяют внимание каждому прохожему.

      После пребывания в одноцветной серой русской провинции мне все это кажется очень милым, и в тот солнечный день я была очень далека от мысли, что в последний раз вижу и городскую площадь, и старинное здание ратуши, и гостиницу «Под вечной лампой». По пути мне попадаются офицеры в тугих высоких воротниках, внимательно оглядывающие всех проходящих женщин, денщики с продуктовыми корзинами, пастор в черном одеянии, супруга бургомистра в платье, вышитом черным бисером, наконец, начальник гарнизона, престарелый полковник Дернер, направляющийся в своей коляске в замок.

      Этот мирный городок нисколько не походил на место, в котором могла разыграться ужасная трагедия. А то, что здесь разыгралась какая-то трагедия, я чувствовала.

      Я прошла мимо аптеки и собиралась уже завернуть за угол, как аптекарь, краснощекий юноша, подбежал ко мне и объявил:

      – Простите, сударыня, что беспокою вас, – сказал он, – но прибыли капли для фрау Кауфманн, и я полагал, что, быть может, вы захватите их с собой…

      Аптекарь Лахвиц всегда был в курсе всех новостей, и так как у меня времени было достаточно, то я прошла за ним в аптеку. Мне не пришлось нарушить запрет судьи, потому что аптекарь, не дожидаясь с моей стороны расспросов, поспешил сам открыть огонь.

      – Какая суматоха поднялась вчера в замке, – заявил он.

      – Вы тоже слышали этот шум? – спросила я.

      Он улыбнулся.

      – А разве есть люди, которые не слышали его? Разве только мой глухой сосед ничего не слышал. Все решили, что объявлена война, но я то знал, что это всего-навсего лишь ложная тревога.

      – Вобщем такие истории, если к ним не привыкнуть, могут нагнать страху, – заметила я.

      – Да, – заметил аптекарь, передавая сверток, – мы окружены врагами и должны быть всегда настороже. Вот поэтому и приходится проверять свою подготовленность к выступлению. Помните, как сказал старый Фриц…

      Я не стала дослушивать изречения Фридриха Великого, меня в гораздо большей степени интересовало то обстоятельство, что официальное объяснение ночного происшествия уже успело распространиться по городу.

      На обратном пути на городской площади я столкнулась с Соней фон Кломпе, чей на редкость несимпатичный муж, майор генерального штаба, служил в Визенхольме.

      Из всех женщин, проживавших в городке, Соня была единственной, обращавшей внимание