Мир был на пороге конца. Наина Куманяева

услугу…

      – Я и не думаю вовсе оказывать вам услугу, – заметила я, – вы самый обыкновенный обманщик, чего ради стану я вам давать деньги?

      – Потому что мне они необходимы, говорю вам!

      – Очень сожалею, но эта причина для меня еще недостаточна!

      Он нерешительно огляделся и на мгновение застыл, прислушиваясь к шорохам в саду. Не знаю почему, но его поведение напугало меня, и я вытащила из-под бумаг револьвер и стала таким образом, что, держа револьвер наготове, не показывала его ему, укрыв оружие за пишущей машинкой.

      Когда он снова повернулся ко мне, я прочла на его лице выражение мрачной решимости.

      – Вы очень отягчаете мое положение, – сказал он. – Я должен раздобыть деньги.

      И он решительно направился ко мне.

      Я направила на него свой револьвер.

      – Револьвер заряжен, – воскликнула я дрожащим голосом, – еще один шаг и я стреляю!

      Он остановился и закрыл лицо руками, словно пытаясь защититься от выстрела. Мне бросилось в глаза, что в его жесте было больше отчаяния, чем испуга.

      – Разве вас не учили никогда не направлять на человека дуло заряженного револьвера? – воскликнул он. – Отложите оружие в сторону?

      Я сердито топнула ногой, чувствуя, что близка к тому, чтобы расплакаться.

      – Уходите, говорю вам! Здесь вы ничего не добьетесь!

      Но он не трогался с места. Несмотря на то, что револьвер был направлен на него, он продолжал приветливо смотреть на меня, и на губах его играла улыбка.

      – Боже! – сказал он, обращаясь к самому себе, – ваша смелость нравится мне! Но…

      В это мгновение раздался оглушительный грохот. То выстрелила крепостная пушка.

      Глава четвертая

      Синий конверт

      Жители Визенхольма хорошо знают пушку, из которой инвалид, старый Генрих, ежедневно в полдень дает выстрел. За все время моего пребывания в Визенхольме не было случая, чтобы из пушки палили в какое-либо другое время, кроме полудня.

      Орудийный выстрел заставил моего непрошенного гостя отпрыгнуть от двери. Я настолько была удивлена происшедшим, что машинально опустила руку и отвела от незнакомца револьвер.

      – Крепостное орудие, – смущенно прошептал он. – Почему стреляют в такой поздний час?

      Однако, не ответив на этот вопрос, он поспешил запереть дверь и опустил шторы на окнах. Одновременно на холме поднялась отчаянная суматоха. До нас доносились отдельные выкрики, затем пропела сигнальная труба, и раздалась дробь барабана. Когда барабаны умолкли, снова выстрелила пушка, и затем пронзительно завыла сирена, прорезая ночную тишину.

      Я стояла, поднеся руку к груди, и прислушивалась ко всему этому ужасному шуму. Казалось, что все вокруг ожило и наполнилось дикой энергией. И в третий раз прогремело орудие, и задрожали оконные стекла нашего дома.

      – Боже, что случилось? – вырвалось у меня. – Что все это означает?

      Незнакомец не потерял самообладания и по-прежнему настороженно прислушивался к окружающему.

      – Это значит, –