Сашка. Владимир Михайлович Зюкин

меня домой…

      – Не отведёт: у неё недостача, ей не до тебя, – серьёзно, как взрослому, объяснила Зина. Малыш понимающе мотнул головой.

      Полина Семёновна проторговалась.

      «Столько лет в торговле, – толковали местные бабы, – а так и не научилась торговать. – Где это видано, чтобы продавец без хлеба остался?»

      – Без хлеба осталась, – пожаловалась Полина старухе, – за месяц карточки отдала.

      – Что ж так плохо торговала, Полина Семёновна? – подзадорила её бабушка, принимая с весов свежевыпеченный хлеб.

      – Так вот не могу по-другому, – ответила Полина. – Если недовешу хоть грамм, мучаюсь, думаю, что у человека дети голодные, а я его обманула.

      Много было разговоров в магазине меж сердобольных тёток. Семья Полинина постилась. Но потом случилось непредвиденное событие: из пришедших за хлебом жителей посёлка довесок никто не взял. Полина растерялась, увидев на прилавке гору из кусков.

      – Мама, неужели этот хлеб весь наш? – спросила Зина.

      А у Полины перехватило горло, она лишь закивала.

      – Много как! – восхитилась Зина. – Куда столько денем?

      Как куда, есть будем! – вскричал Сашка и, взяв большой кусок, впился в него зубами.

      – Кушайте, милые! – сказала Полина, не сдерживая слёз. «Какие же у нас добрые люди!»– подумала.

      Вечер прошёл за хорошим разговором. А на другой день Полина собралась сходить к матери: от неё принесли письмо со следами слёз. «Пишу и плачу, – писала мать. – Денег нет, есть нечего, старик не помогает, Анюта ходит на работу голодная. Если можешь, принеси картошки, слёзно тебя прошу. Оставалась капуста солёная, но утащили из сеней, кто – не знаю. За дровами ходила, сушняк подбирала, но чуть не нарвалась на штраф, теперь на станцию пойду – уголь собирать».

      Полина дочитывала письмо, а Сашка, внимательно слушавший тётку, захныкал и сказал:

      – Пойду к бабе, дров ей принесу.

      – Молчи, помощник! – прикрикнула на него Полина. – Живи здесь.

      – Пойду! – настаивал малый. – Там Аня, Вова, пойду к ним.

      – Раз хочешь, пошли, – согласилась Полина.

      – Не бери его, мама, – шепнула Зина на ухо матери. – Идти далеко. Пусть с нами живёт, сам же хотел.

      Полина посмотрела на Сашку, а тот уже натянул на ногу ботиночек; тогда она махнула рукой и стала накладывать в мешок картошку. Сашка спросил:

      – Мы бабе и хлеба отнесём?

      – Конечно, – улыбнулась Полина.

      – А мы по дороге или по линии пойдём? – не отступал Сашка.

      – Отвяжись, худая жисть! – отмахнулась Полина.

      Сборы закончились. За дверь выкатился тепло укутанный малыш, следом Полина Семёновна. Холод, что был ночью, отступил, заметно потеплело. Утоптанный снег подтаял, ноги скользили, и малыш часто падал.

      – И что, – Полина посмотрела на Сашку, – идти не можешь? Горюшко моё.

      Взяв мешок в руку, она подставила малышу спину и, кряхтя, потащилась к насыпи, надеясь, что по шпалам идти будет полегче. Мимо тянулись массивы леса. Стало темнеть. Над горизонтом появились звёзды.

      – Идти нам