Стихи. Владимир Набоков

мира уползли – и ноют на луне

         шарманщики воспоминаний…

      Кто входит? Муза, ты? Нет, не садись ко мне:

         я только пасмурный изгнанник.

      Полжизни – тут, в столе; шуршит она в руках;

         тетради трогаю, хрустящий

      клин веера, стихи – души певучий прах, —

         и грудью задвигаю ящик…

      И вот уходит все, и я – в тенях ночных,

         и прошлое горит неяро,

      как в черепе сквозном, в провалах костяных

         зажженный восковой огарок…

      И ланнеровский вальс не может заглушить…

         Откуда?.. Уходи… Не надо…

      Как были хороши… Мне лепестков не сшить,

         а тлен цветочный сладок, сладок…

      Не говори со мной в такие вечера,

         в часы томленья и тумана,

      когда мне чудится невнятная игра

         ушедших на луну шарманок…

      Ноябрь 1923 г.

      «Я Индией невидимой владею…»

      Я Индией невидимой владею:

         приди под синеву мою.

      Я прикажу нагому чародею

         в запястье обратить змею.

      Тебе, неописуемой царевне,

         отдам за поцелуй Цейлон,

      а за любовь – весь мой роскошный, древний,

         тяжелозвездный небосклон.

      Павлин и барс мой, бархатно-горящий,

         тоскуют; и кругом дворца

      шумят, как ливни, пальмовые чащи,

         все ждем мы твоего лица.

      Дам серьги – два стекающих рассвета,

         дам сердце – из моей груди.

      Я царь, и если ты не веришь в это,

         не верь, но все равно, приди!

      7 декабря 1923 г.

      Видение

      В снегах полуночной пустыни

      мне снилась матерь всех берез,

      и кто-то – движущийся иней —

      к ней тихо шел и что-то нес.

      Нес на плече, в тоске высокой,

      мою Россию, детский гроб;

      и под березой одинокой

      в бледно-пылящийся сугроб

      склонился в трепетанье белом,

      склонился, как под ветром дым.

      Был предан гробик с легким телом

      снегам невинным и немым.

      И вся пустыня снеговая,

      молясь, глядела в вышину,

      где плыли тучи, задевая

      крылами тонкими луну.

      В просвете лунного мороза

      то колебалась, то в дугу

      сгибалась голая береза,

      и были тени на снегу

      там, на могиле этой снежной,

      сжимались, разгибались вдруг,

      заламывались безнадежно,

      как будто тени Божьих рук.

      И поднялся, и по равнине

      в ночь удалился навсегда

      лик Божества, виденье, иней,

      не оставляющий следа…

      1924 г.

      Об ангелах

1

      Неземной рассвет блеском облил…

      Миры прикатили: распрягай!

      Подняты огненные оглобли.

      Ангелы. Балаган. Рай.

      Вспомни: гиганты промахивают попарно,

      торгуют безднами. Алый пар

      от крыльев валит. И лучезарно

      кипит