Осуждение и отчуждение. Григорий Громской

Тихонько закрыв дверь, женщина пододвинула к Ранимовой стул и мягко сжала её холодные ладони в тёплых руках.

      – Так, Маш, всё хорошо, ты только не бойся, – начала немного подрагивающим голосом говорить Кровная.

      – Нет-нет, всё и вправду хорошо.

      – Бойко я уже наругала, хотя Фамаевой всё рассказала Средник, но на неё мне просто страшно смотреть.

      – А-а, так вот кто всё это рассказал.

      – Да. – Кровная выдержала небольшую паузу, успокаивая то ли себя, то ли Ранимову, поглаживая её бледные худенькие ручки. – Ты не переживай, это решение твоё и никого больше. Это твой выбор и других даже не смей слушать, кроме меня, конечно, – На лице Марии промелькнула добрая ухмылка. – Они ведь все не думают о том, что ты пережила. Хотя причём тут все? Большинству наших вообще фиолетово на всё это. Для них это так… узнали и забыли. Да при союзе ещё каждая вторая аборт делала. Поэтому не переживай, твой поступок волнует только трёх-четырёх людей на весь офис, не надумывай себе ничего. Скажу даже так…

      – Надь, На-а-адя, не переживай ты. Со мной всё хо-ро-шо.

      – Да хорошо-хорошо, я тебе просто рассказываю. У меня есть старая знакомая. У неё на счету было шесть абортов. А она, как ни в чём не бывало. Конечно, та часто гуляла, но…

      Ранимова несколько поникла. Глаза стали печальнее: она подумала, что её все считают таковой – простушкой. Ей вздумалось, будто каждый человек в этом офисе желает ей смерти или считает бездушной игрушкой, на которую можно выместить всю злость да гнев. Кровная заметила эту печальную гримасу и сжала её ладони чуть крепче, сказав, глядя прямо в зрачки:

      – Да ну не бойся ты, пошутила я, пошутила. – Она поддержала шутку неловким смехом. – Она не гуляла. Не знаю: зачем она это делала. Свои тараканы в голове. Но из-за такого количества абортов она вообще больше не смогла рожать, но ничего: нашла выход и усыновила милого мальчишку. Поэтому, всё хорошо.

      Кровная встала со стула и, не торопясь, направилась к двери.

      – Всё же в порядке? – спросила та напоследок.

      Ранимова всё ещё не отводила взгляда от пустого сидения. Она медленно повернула голову в сторону Надежды.

      – Д-да. Всё хорошо, даже лучше.

      На лице Кровной засияла улыбка, и женщина вышла, также тихо закрыв за собою дверь.

      Ранимова вновь посмотрела на стул. Её личико стало печальным и до боли бледным, как было когда-то ранее. Она была рада, что её кто-то поддерживал, выслушивал и не бросал. Она начала понимать, что не одинока и ещё кому-то нужна. Однако на щеках выступили слёзы: этот короткий душевный диалог смягчил её оледеневшую душу. Теперь она уже не знала как лучше: когда все жалеют или наоборот, когда все проклинают?

      Уходя с работы, Мария продолжала надумывать себе презрительные поглядывания своих сотрудниц. Девушку это задевало, из-за чего она ускорила шаг и чуть ли не бегом покинула офис. На улице всё также моросил дождь. Людей в округе становилось меньше, а машин – больше. Через несколько минут она зашла в просторный