Суер-Выер и много чего ещё. Юрий Коваль

– мужского,

      Ф – среднего,

      X – женского,

      Ц – среднего,

      Ч – среднего,

      Ш – женского,

      Щ – мужского.

      – Очень и очень много спорного, – сказал сэр Суер-Выер. – Почему «X» женского рода? В чём дело? Почему «Щ» – мужского, когда видна явная баба? Не понимаю, не принимаю, требую массу уточнений и дополнительных доказательств. Нужна настоящая проверка!

      – Извините, сэр, но как-то неловко задирать буквам юбки. Я слышу и читаю их рисунок.

      Младенец господин Ю засмеялся и так говорил:

      – В русском алфавите осталось только два знака, нерастолкованных вами. Это твёрдый и мягкий знаки. Скажите, пожалуйста, какого они рода?

      – Дело проще пареной репы. Твёрдый знак – женского, а мягкий – мужского рода.

      – Браво! – воскликнул младенец-господин. – Позвольте закончить дело таким философским пассажем: правы все мы, так или иначе воспринимающие букву-звук, для кого она – среднего, для кого – женского, для кого – мужского рода. В этом истина. Каждая буква несёт в себе единство трёх родов, триединство. Все три рода в одной букве! Поэтому-то каждая буква – гениальна! А теперь давайте займёмся тем, для чего созданы буквы.

      – Чем же это? Чем? – спрашивал поражённый нашей философией старпом.

      – Буквы созданы для того, чтоб ими играть. Давайте поиграем: пусть каждый член экипажа назовёт свою любимую букву.

      – А! – ахнул старпом. Он отделался первым и свободно вздохнул. Кроме того, ясно было, что эта открытая буква соответствует его прямой натуре. За ним покатились и остальные буквы и персонажи, пока не доехали до «З». Никто не решался её полюбить. Я даже не знаю почему. Какая-то заминка в подсознании.

      – Зе, – заявил наконец матрос Зализняк.

      – И, – икнул механик Семёнов.

      – Й, – икнул вслед за ним и Хренов.

      – Вот это уже совсем непонятно, – сказал Суер-Выер. – С чего это вы, Хренов, любите «и» краткое?

      – А что, разве нельзя, кэп?

      – Можно, но непонятно. Объяснитесь.

      – Видите ли, кэп. Я эту букву обожаю, потому что с неё ничего никогда не начинается. С других букв как начнут, как поедут, а тут всё спокойно, душа не болит.

      – Прекрасно, – сказал капитан, – но доиграем в другой раз. Меня интересует, что делать с этим младенцем. Надо найти ему место. Кем он, собственно, будет числиться?

      – Юнгой! – крикнул младенец.

      – Да, друг, – сказал Суер, обнимая меня, – когда НЕЧТО породило младенца – это было гениально! И даже пока он рассуждал на своём уровне, всё было неплохо. Но вот он превращается в юнгу! Нечто породило юнгу! Кошмарный сон! Вот она, настоящая пониженная гениальность! НЕЧТО – и вдруг какой-то юнга, фырк, бырк, тюрк, шурк, кунштюк. О горе нам! НЕЧТО порождает нечто!

      Главы LV–LVI

      Крюк

      Младенец-господин-юнга-Ю соскочил с бочки, сбросил одеяло и, оказавшись нагим, заявил:

      – Я наг, сэр! Где ваш кастелян?

      – Спился! – гаркнул Чугайло.

      – И где теперь?

      – Утопили!

      – Подать