Суер-Выер и много чего ещё. Юрий Коваль

Дал миру скок вперёд!

                    Басов. – Слова мои, зараза, повторяешь?

                     Ты вдумайся в значенье этих слов!

                    Зоя. – Дай мармеладу, Басов!

                    Басов. – Мармеладу?

                    Зоя (твёрдо). – Да, мармеладу!

                    Басов (гневно). – Мармеладу дать???!!!

                    Зоя (к публике). – Он мармелад для женщины жалеет!

                    Басов. – Ты что сказала, стерва? Повтори!

                                    Зоя. – Под вечер на лугу

                                     Усталый Верещагин

                                     Кисть опустил

                                     И сделал шаг назад.

      И снова шторм аплодисментов, крики «браво» с ударением на оба слога и комментарии:

      – А ведь не дал мырмилату (Чугайло).

      – А чего она повторяет! Думай сама! (старпом)

      – Я бы дал, если б она дала! (Фалл Фаллыч)

      – Кисть рано опустил (Суер).

      – Но всё-таки Верещагин сильно писал черепа! Молодец! (Петров-Лодкин)

      Пока мы все так комментировали, на сцене разыгрался второй акт.

      Басов и Зоя

      (второй акт пьесы)

                                    Басов. – Ну всё!

                                     Теперь конец!

                                     Теперь терпеть не буду!

                                     Теперь я не дурак!

                                    Зоя. – Молчи!

                                    Басов. – Теперь конец!

                                     Теперь я не дурак!

                                     Теперь терпеть не буду!

                                     Был круглым дураком!

                                    Зоя. – Молчи!

                                    Басов. – Терпел всю жизнь!

                                     Теперь я не дурак!

                                     Терпеть?

                                     Теперь не буду!

                                     Теперь я не дурак!

                                     Теперь…

                                    Зоя. – Молчи, говно!

      Глава LX

      Иоанн Грозный убивает своего сына[12]

      – Мысленно обнимаю вас, друзья, – говорил Суер, растроганно благодаря актёров. – Мысленно посылаю вам море цветов. Меня поражает, как правильно мы назвали остров. Вижу, ясно вижу очень много высокой нра… на ваших берегах. А теперь сыграйте нам последнюю пьесу, и пусть это будет про Ивана Грозного. Нам известно, что эта великая вещь, не испорченная Шекспиром, имеется у вас в репертуаре. Сыграйте же, а мы незаметно отплывём, не прощаясь, по-английски…

      Иоанн Грозный убивает своего сына

      Трагедия

      (Сцена представляет собой интерьер знаменитой картины Ильи Ефимовича Репина. СЫН сидит на ковре, играет. Врывается ИОАНН ГРОЗНЫЙ. Он быстр в бледном гневе.)

                                  Сын. –

12

Юрию Визбору – другу души моей, которого всегда угнетала судьба сына и веселила бодрость отца.