Суер-Выер и много чего ещё. Юрий Коваль

тут же отпрянули в стороны.

      Мужчина снова кинулся к ней, но женщина оттолкнула.

      – Нет-нет, – повторяла огненная женщина, – я с тобой обниматься и сгорать на пару не собираюсь.

      – В чём дело? – сокрушался огненный человек.

      – Ты мне совсем не нравишься. В тебе больше дыму, чем огня.

      И действительно, новоявленный воспламенившийся пылал не так активно, он скорее тлел, и если до колен ноги его были раскалены как угли, то выше он совсем терялся в дыму и в копоти.

      – Коптишь, брат, слишком коптишь небо, – объясняла женщина. – Я лучше сольюсь в игре с кем-нибудь из этих джентльменов, ну хотя бы с тем, кто бросил в меня камень. Вполне приличный человек, и, кажется, лоцман. Сейчас возьму сожму и сожгу его в своих любовных объятьях.

      И она, играя призрачным алым бедром, направилась к лоцману.

      – О нет! Только не это! – вскричал потрясённый лоцман. – Я не люблю огненных ристалищ, терпеть такой любви не могу! У меня уже была одна, которая сожгла всю душу, хватит! Целуйте капитана или старпома! Да и чин-то у меня маленький. Всего-навсего лоцман!

      – О нет! – твердила женщина, протягивая к лоцману жаркие длани. – Ты бросил в меня камень! Ты разбудил! Ты!

      – Эй, девушка! – крикнул старпом. – Извините, вы не подскажете нам, где тут у вас драгоценности? А?

      – Вот они, драгоценности, – говорила девушка, оглаживая свои бёдра, чресла, перси, ланиты, флегмы, гланды и шоры. – Вот перлы!

      – А другие? – крикнул старпом.

      – А другие у него, – указала она на лоцмана огненным пальцем и буквально ринулась к нему. Шлейф раскалённой пыли взметнулся над нами, а лоцман как сидел, так неожиданно и подпрыгнул и бросился в воды океана.

      Он вынырнул довольно далеко от берега, как следует отфыркался и закричал:

      – Иди сюда, кобылка моя! Иди сюда, о полная перлов! О, какие объятья я тебе приготовил! Волна! О волна – солёная перина моей любви, сотканной из крови, пота, соли и огня! Прими мою огненную подругу!

      – Фу, подонок, – плюнула огненная любовница. – Какой у вас, оказывается, хитроумный и противный лоцман. Такой действительно проведёт караван верблюдов в игольное ушко. Спрятался от жара сердца в солёный холодок. В рассол! В рассол!

      Огорчённая, металась она, заламывая руки, и наконец всосалась обратно в камень.

      – Ну а мне-то что ж теперь делать? – ныл дымный мужчина. – Куда мне деваться? Никто меня не любит, никому я не нужен. Поджарьте хоть на мне шашлык или вскипятите чайник.

      Ну, мы добродушно повесили чайник на нос дымному мужчине, дождались, пока он закипит, заварили краснодарского и долго сидели вокруг обиженного судьбой любовника, как будто возле костра.

      Попили чайку, спели несколько песен.

      – Подвесьте ещё чего-нибудь, подвесьте, сварите, накалите, просушите. Я хочу быть полезным.

      – Нечего, брат, нам больше вешать, – сказал старпом. – Извини. Была бы уха, мы бы тебе уху на ухо повесили.

      К вечеру отправились мы на «Лавра» и долго смотрели с борта, как дотлевает на берегу неудачный любовник.

      Глава XLIX

      Ненависть