Екатерина Чубарова. Татьяна Алексеевна Коршунова

траурное платье.

      – Да, Лиза, мы купим. Завтра купим… Нам надо подумать, где переночевать.

      ***

      Леонтий остановил лошадей перед первым на Московской улице постоялым двором. Нижний этаж занимал шумный трактир. Молодые мещане присвистывали на Екатерину, пока она пробиралась между столами и лавками к хозяину. Когда её догнал Раффаеле, трактирная публика потеряла к ней интерес. Лиза тянулась за ним, как тень.

      Хозяин двора, круглолицый и круглобородый купец, вышел из-за стойки:

      – Желаете отужинать, господа? Увы, нынче все столики заняты. Но, ежели господам угодно, мы можем предложить отдельное помещение.

      – Пускаете ли вы на постой? – Екатерина прижимала к себе зонтик и сумочку-кисет. – Нам нужны две комнаты.

      Хозяин развёл руками:

      – Понимаете ли, сударыня, свободных комнат у нас нынче нет и не будет. Нам указ дан сверху: отводить жильё обязательным образом для приезжающих москвичей.

      – Отчего только для москвичей?

      – А вы, простите великодушно, откуда будете?

      – Проездом мы, из Бежецкой стороны, едем в Москву.

      – Экая диковина! – купец усмехнулся. – Все из Москвы, а вы, надо же, напротив, в Москву… Нет, господа, прошу меня простить, нет свободных комнат.

      – Жаль… Что ж, придётся поискать другое место.

      – Боюсь, не отыщете, сударыня. Говорю же вам, строжайший приказ от самого губернатора – размещать прибывших из Москвы. Что там постоялые дворы – в домах, в монастырях принимают. Раненых везут. Едва ли, сударыня, вас пустят в городе на постой.

      – Позвольте, – вступил в разговор Раффаеле. – Имеются ли свободные комнаты на одну ночь? Я заплачу вам вдвое больше.

      Хозяин приложил руку к груди:

      – Ваше сиятельство, да поймите же: мы, купцы, народ точный, экономически у нас всё просчитано. Ну да Бог с вами, есть у меня комната! Но вы поймите – свыше указ! Ну пущу я вас, а приедут ночью московские гости… А проверять начнут? Охота ли мне голову подставлять да репутацию себе и заведению моему портить? А?

      – Вас накажут, если вы пустите немосквичей? – удивилась Екатерина.

      – Пустить первым делом оставшихся без крова и раненых – нынче святой долг перед Россией-матушкой.

      – Но и мы на ночь остались без крова!

      – Простите, сударыня, Христа ради! – купец поклонился в пояс. – Не могу я вам комнату отдать.

      Екатерина вышла на улицу и, топнув ногой, села на ступеньку бревенчатого крыльца. Над головой чернело беззвёздное небо. За углом фыркали лошади. Из светлых окон слышался звон посуды и довольные сытые голоса. Герцог сел рядом, расправив полы каррика. Уложил на колени шляпу и перчатки.

      – Ciutia! Che differenza c’è…

      Лиза и Ненила посмотрели такими глазами, как будто перед ними выросла пальма.

      – Простите. Я не умею ругаться по-русски. Почему человек не пустил нас на постой за деньги? – он собрал пальцы в щепотку и развёл руки.

      – Указ у них, – Екатерина подпирала подбородок.

      – Мы должны назвать себя… гости из Москвы?