Екатерина Чубарова. Татьяна Алексеевна Коршунова

на скрип калитки, не звенели цепи псов. Шевелились только тени сухих веток дикой яблони. Тусклый огонёк в окне ещё горел.

      Ненила с Леонтием потянулись за господами по узкой тропке. Под ногами катались мелкие яблоки. Екатерина поскользнулась на них, но Лиза успела её поддержать за локоть.

      Тропинка подвела к крыльцу, и Леонтий тяжёлым крепким кулаком постучал в дверь.

      Открыла маленькая женщина с чистым богомольным лицом в мешковатом льняном платье с длинными рукавами. Белый платок, заколотый под подбородком на булавку, скрывал её волосы. Она держала свечу.

      – Мир вашему дому! – Екатерину охватило волной покоя и смирения.

      – С миром принимаем, – женщина поклонилась. С ясными синими глазами, она походила на юную неискушённую девицу, если бы мелкие морщинки не ветвились от нижних век.

      – Простите, что потревожили вас в такой час. Мы увидели свет в ваших окнах…

      – Это у меня лампада горела. Так-то все в доме уже спят. А что вам надобно?

      – Мы приехали ночью из Бежецка. А на постой нас нигде не пускают, комнаты отданы москвичам и раненым. Мы постучались в вашу дверь, чтобы попросить приюта на ночь.

      Женщина подняла свечу, словно отгораживаясь от незваных гостей её светом.

      – Тише говорите! Кто вы такие?

      – Мы дворяне из Петербурга, – ответила Екатерина.

      – То, говорите, из Бежецка, то – из Петербурга, – хозяйка поёжилась.

      – Так и есть, мы не обманываем вас. Поверьте моему дворянскому слову, я дочь отставного офицера гвардии. Моя фамилия – Чубарова. Под Бежецком у меня имение. Не гоните нас ради Христа!

      – А где же родители ваши?

      – Мои родители в Петербурге. Мой отец немощен. Это подопечная семьи нашей, сирота, – Екатерина вывела Лизу за руку из-за спины Раффаеле. Тьма скрывала желваки под его скулами.

      – А с дитём кто? – женщина посветила в лицо Нениле.

      – Прислужница наша. У неё муж на войне погиб.

      – Вдовица? – хозяйка оглядела статную фигуру герцога от сапог до шляпы, но о нём почему-то не спросила. – Ладно. Подождите здесь. Я в дом схожу. Только тихо!

      Она вернулась со связкой тяжёлых ключей и в накинутой на плечи душегрейке.

      – Домой я вас пустить не могу без позволения мужа, а он уже спит. Ступайте за мной!

      Её белеющий в темноте платок повёл за угол дома. Там оказался двор с горами соломы и деревянными постройками.

      – Лошади с повозкой – ваши, там, на улице? – хозяйка обратила к Екатерине ясные глаза.

      – Наши.

      – Голодные, чей? Гляжу, кусты норовят обглодать.

      Она повернула ключ – отвалился тяжёлый замок с задних ворот. Две высокие калитки распахнулись о стены бревенчатого каретника и конюшни.

      – Загоните лошадей сюда! Там овёс есть. Конюх спит, я ему скажу про вас.

      За конюшней деревянная хозяйственная пристройка соединялась со стеной дома. Снова скрежетнул ключ, звякнул замок – отперлась глухая дверь.

      – Сюда заходите, тут потеплее будет! Помогаю вам