Как закалялась жесть. Александр Щёголев

господину Лю. Почему ты отмахиваешься от слов своего мужа?

      Эвглена Теодоровна взялась на секунду пальчиками за виски.

      – Прости, Аленькая, я что-то потеряла нить… От каких слов я отмахиваюсь?

      – Только не делай вид, что забыла. Твой муж узнал руку убийцы.

      – Ну, помню, конечно. Видел якобы сон, который не был сном. В том, что видел, не уверен… Очень сомнительно.

      «Дура, блин!» – чуть не ляпнула Елена в сердцах. Сомнительно ей… Рука с ножом, высунувшаяся из-под простыни, была единственной частью тела, которую ночной гость открыл постороннему взгляду. Так вот, Саврасову показалось, что рука эта принадлежит не кому-нибудь, а повару-китайцу.

      Может, конечно, и вправду – всего лишь показалось. Но…

      – Ты когда-нибудь замечала, с каким трепетом твой муж относится к конечностям? – спросила Елена, стараясь не сорваться. – Особенно к кистям рук. Пунктик у него. Я думаю, наши руки он знает лучше, чем наши лица. С руками господина Лю – та же ситуация.

      – Все, хватит! – сказала Эвглена Теодоровна. – Идем по второму кругу!

      – Это ты ходишь кругами! А я пытаюсь обратить твое внимание на самого явного кандидата в подозреваемые!

      – Ну, ты пойми, Аленькая…

      – Я не Аленькая!

      Мать картинно всплеснула крылами, словно умирающий лебедь на театральных подмостках.

      – Ты пойми, нас столько с Сергеем связывает. Столько грязи, крови… в голове не укладывается, что это он…

      – Как ты объясняешь кухонные ножи?

      – Сергей не на кухне спит и за столовую утварь не отвечает, – сказала мать упрямо.

      – Короче, своему Саврасову ты не поверила, – констатировала Елена.

      – С Саврасовым ни в чем нельзя быть уверенным. Этот человек лжет так же очаровательно, как улыбается… из-за чего, признаюсь тебе, я в него и влюбилась.

      – Но если он про Лю наврал, тогда как насчет простыни? И про то, что тетя Тома якобы дрыхла…

      Эвглена Теодоровна вдруг изменилась в лице.

      – Тетя Тома… – пробормотала она. – Спала ли наша дорогая тетя?

      Мать и дочь переглянулись, пораженные одной и той же мыслью.

      – Отмечала день рождения, – добавила Елена. – Своего, блин, мальчика.

      Не сговариваясь, они вышли из будуара в студию и заторопились к лестнице. Минуя операционную, минуя палату. Саврасов моментально сполз с кровати и наблюдал за их передвижениями. Эвглена Теодоровна приветливо помахала ему рукой.

      На лестнице они не выдержали, побежали. Со второго этажа на первый – и ниже, еще ниже… Открыли промежуточную решетку и остановились перед стальной дверью, украшенной словом «Нулевой». Красные буквы на белом фоне – так же стильно, как надпись «Второй» двумя этажами выше.

      Вход в подвал.

      Стальная дверь надежно заперта. Не только на суперсовременный врезной замок, изготовленный по модной технологии «плавающих бороздок», но и на задвижку. Задвижка мощная, а в «уши» ей вставлен солидный