Как закалялась жесть. Александр Щёголев

дурак, – сказал он, заглянув за портьеру. – Догадался.

      – Можно вопрос? Вы любите свою семью?

      Он ответил не сразу. Подергал дверь. Было заперто. Прислушался…

      – Ты же знаешь, я люблю только себя.

      Эвглена Теодоровна привстала.

      – Подождите, но ребеночка-то любите?

      – Честно? Нет.

      – Как – нет?!

      – Положение обязывает иметь семью. И семья, п-твоить в жопу, у меня есть.

      – Даже ребеночка… – она растерялась. – Значит, моей Ленке не на что надеяться?

      Неживой вернулся к кровати. Присаживаться не стал.

      – Надежда умирает последней. Но, в конце концов, тоже умирает. По-моему, ты даешь дочери все, что ей нужно, и еще сверху присыпаешь.

      Эвглена Теодоровна молча оделась. Неживой с интересом наблюдал.

      – Вы, наверное, пришли по делу, – сказала она.

      – У-у, ты моя умненькая, – сказал он. – Именно по делу, и не по одному.

      – Да, Виктор Антонович?

      Она ослепительно улыбнулась; грациозно встала, оправив платье. Секунда – и влюбленная, потерявшая голову кошка обернулась светской львицей.

      Неживой усмехнулся.

      – Первое, – сказал он. – Мне нужен список твоих клиентов.

      – Ого! Вам лично или…

      – Полный список. Чтоб всех назвала, прошлых и нынешних.

      – Это несерьезно. Как я могу?

      – Это более чем серьезно, ласточка моя. Сегодня ты реализовала заказ – десять пальчиков. Как ты думаешь, для кого он предназначался?

      – Откуда вы…

      – Не отвлекайся, отвечай на вопрос.

      – Ну, для Первого зама председателя Кабинета.

      – Я спрашиваю, для кого он предназначался на самом деле? Вспомни, пошевели мозгами – кому могло понадобиться столько мелких, подчеркиваю, мелких… как ты называешь эту пакость?

      – Иг… игрушками.

      – Во-во. Мелких игрушек. Если вспомнишь – поймешь, кто мой король и чей я князь. Я не прошу список клиентов сейчас, зайду на днях. И не рекомендую консультироваться с теми, кто тебя прикрывает. Кстати, кто тебя прикрывает?

      Эвглена Теодоровна поднесла руку гостя к своей щеке. Прильнула к этой огромной властной руке. Ее чувственные губы задрожали, ее зрачки расширились. От нее едва уловимо запахло полевыми цветами.

      – Виктор Антонович, вы ведь не сделаете мне ничего дурного, – произнесла она. – Во имя нашего прошлого, во имя нашей дочери. Я и так – полностью ваша.

      Сила, которую она вложила в эту реплику, сломала бы любого нормального мужика…

      – Ты знаешь, что на меня твои фокусы не действуют, – спокойно ответил Неживой. – А плохого я тебе, конечно, не сделаю. Пока.

      – Вы задаете абсолютно невозможные, страшные вопросы, – сказала Эвглена Теодоровна в отчаянии.

      – Не хочешь разговаривать – я подожду. Давай перейдем к делу номер два. Где ты прячешь свою больничку?

      – Здесь, на втором этаже.

      – Отлично. Очень хочется посмотреть. Не откажешь старому другу в короткой экскурсии?

      Эвглена Теодоровна тяжко вздохнула.

      – Если вы настаиваете…

* * *

      …Елена