Мир Гаора. Сторрам. Татьяна Николаевна Зубачева

эта как его подставила.

      – Пятый, заходи.

      Вслед за Плешаком Гаор вошёл в надзирательскую. Густой «казарменный» запах, столы, у стены две солдатские койки, два шкафа, один стол выдвинут, и за ним сидит надзиратель, на столе коробки… с фишками?… списки, рядом стоит открытая большая коробка с сигаретами. Ещё один надзиратель с дубинкой, и возле списков сидит Гархем.

      – Пятый склад, господин управляющий! – бодро гаркает Плешак, вытягиваясь в почти правильной стойке.

      – Плешак, – удовлетворённо кивает Гархем, – вычетов, замечаний и нарушений не было. Выдавайте. Красная и две белых.

      Надзиратель достаёт из большой коробки на полу пачку сигарет, а из маленьких на столе одну красную и две белые фишки. И увидев их, Гаор чуть не ахнул в голос. Он же видел такие. Это игровые фишки из казино! Надо же… Но додумать не успевает.

      – Спасибо, господин управляющий, спасибо, господин надзиратель, – благодарит Плешак, осторожно забирая со стола надзирателя сигареты и фишки, и отступает назад и чуть вбок, освобождая место.

      Стиснув зубы от предчувствия, Гаор вышел вперёд.

      Гархем помолчал, разглядывая его, будто не сразу узнавая.

      – Рыжий? – наконец спросил он.

      – Да, господин управляющий.

      – Так, помню, вычетов не было, замечаний… не предъявлено. «По мягкому» получал, Рыжий?

      – Да, господин управляющий.

      – Когда и сколько?

      – В первый день, господин управляющий, пять, – он запнулся, не зная, как сказать: раз или штук. Иди знай, как надо.

      Но сошло.

      – Это был вступительный взнос, Рыжий, – улыбнулся Гархем.

      Надзиратели дружно заржали.

      – А «горячих» получал?

      – Да, господин управляющий.

      – Сколько?

      – Двадцать пять, господин управляющий.

      – Надо же, – удивился Гархем, – всего декада и уже по полной. И за что же столько? А, помню. Ночью в спальне шумел, плохие сны видел. Это тебя так лечили или учили? – и, не дожидаясь его ответа, – ну, давай мы посмотрим, как тебя вылечили. Раздевайся, Рыжий.

      Непослушными от сдерживаемой дрожи пальцами Гаор расстегнул рубашку. Неужели опять?! Теперь он понял, почему так странно, торцом вперёд развёрнут стол, на углу которого сидит второй надзиратель, поигрывая дубинкой. Это для «мягких» и «горячих» приготовлено.

      – Всё снимай, Рыжий, – ворвался в сознание голос Гархема.

      Значит, «горячие». Сволочи, сейчас-то за что?

      Гаор разделся догола и выпрямился перед ними. Второй надзиратель присвистнул, надзиратель за столом удивлённо покрутил головой, Гархем приподнял брови.

      – Повернись, – сказал Гархем.

      Гаор молча выполнил приказание. Если на груди и животе у него были отдельные, хоть и большие синяки, тёмно-багровые, но уже начинавшие желтеть по краям, то спина и ягодицы были одним сплошным, даже не багровым, а чёрным синяком.

      – Однако… – пробормотал второй надзиратель. – Сколько же тебе отвесили, Рыжий? С двадцати пяти так не бывает.

      – Сначала без счёта, господин надзиратель. –