Публичная речь и ее просодический строй. М. Я. Блох

способу оптимизации воздействия, а также к социо-культурному аспекту убеждения.

      По мнению А. А. Волкова, «убедительность представляется категорией культурной, а не психологической, если вы не желаете быть убежденным в чем-либо, то никакая логика и никакая риторика вас в этом не убедит. Именно поэтому логика толкует о формальной доказательности, а риторика – о культурной в том смысле, что определенное отношение личности к культуре предполагает нормативную убедительность для этой личности определенных оснований аргументации» [Волков, 2003: 29]. Нельзя не согласиться с этим высказыванием, поскольку любое речевое взаимодействие, и в особенности риторически ориентированное, является культурно детерминированным. В то же время, формы и способы реализации убеждения диктуются и требованиям конкретной ситуации общения, в которой на первый план выступают социальные и психологические составляющие.

      Так, анализируя особенности речевого воздействия в публичной речи, Е. Ф. Тарасов подчеркивает его социальную обусловленность. По его мнению, воздействие реализуется «в системе координативных социальных отношений, когда коммуникантов связывают отношения равноправного сотрудничества, а не формальные или неформальные отношения субординации». Развивая данное положение, автор отмечает и психологические факторы: «объект речевого воздействия изменяет свою деятельность только в том случае, когда эти изменения отвечают его потребностям» [Тарасов, 1990: 5]. Сходные идеи находим у А. А. Брудного: «Потребности могут рассматриваться как совокупность факторов, способствующих коммуникации. Именно существование потребностей учитывается в практике коммуникативного воздействия. Обращение к побуждениям индивида, обусловленным его потребностями и установками, составляет важное звено воздействия на его поведение» [1998: 101].

      Представляется, что в психолингвистической и риторической интерпретации речевого воздействия нет никаких противоречий: в обоих случаях речь идет, по сути, о влиянии этоса на характер реализации убеждения. Если А. А. Волков делает особый акцент на этос в широком смысле, т. е. на широкий культурно и исторически обусловленный контекст риторического дискурса, то психолингвистическая трактовка в большей степени касается влияния этоса в узком смысле, отражающего требования конкретной ситуации общения. Вполне очевидно, что второй (этос в узком смысле) является производным от первого и несет в себе его черты: установки и потребности слушателей формируются в определенной социо-исторической среде и являются культурно обусловленными.

      Интересно, что эта взаимосвязь наиболее ярко проявляется в отношении принципов, регулирующих взаимодействие оратора с аудиторией. Вопрос о том, что является наиболее эффективным – односторонняя или двусторонняя коммуникация, манипулирование или сотрудничество, борьба или консенсус, и есть, по существу, соотнесение характера взаимодействия участников убеждающей коммуникации