Хельмова дюжина красавиц. Ведьмаки и колдовки. Карина Демина

и понимаете, что не всякое любопытство уместно… давайте просто забудем, что видели друг друга…

      Забывать она не намеревалась и ручку попробовала высвободить, но Себастьян не позволил.

      Пальчики пахли свежей сдобой.

      И еще копченой колбасой…

      …откуда взяла?

      – А после… когда все закончится… мы с вами встретимся в приватной обстановке… обсудим проблему и, я уверен, найдем такое ее решение, которое всецело удовлетворит обе стороны…

      С каждым словом он наклонялся все ниже и договаривал уже на ушко, розовое такое ушко с золотой подковкой серьги.

      – Руки…

      – Что, дорогая?

      – Руки убери, – прошипела Евдокия, наступив на ногу. И ведь туфельки хоть домашние, но с острым каблучком.

      – А это уже нападение на актора… при исполнении служебных обязанностей… – мурлыкнул Себастьян, прижимая упрямую девицу к груди. – Но мы же не станем заострять на том внимание, верно?

      …наверное, приворотное все же подействовало…

      …из-за яда ли, либо же ведьмаки у его высочества были хорошие…

      …или просто нервы сдавать начали от обилия цветов, бабочек и атласных лент.

      Как бы там ни было, но купчиху он целовал со всей накопившейся злостью, невзирая на довольно-таки активное сопротивление… пожалуй, несколько увлекся.

      Сквозняк по спине почувствовал, но значения не придал…

      А потом девица вдруг всхлипнула…

      …и за спиной раздалось глухое рычание… правда, почти сразу стихло… сквознячок вот остался…

      – Вы… – стоило Евдокию отпустить, как она отскочила и первым делом губы вытерла, – вы… с-скотина! С-сволочь…

      – Хотите сказать, не понравилось?

      Она его неимоверно раздражала. Упрямством своим. И курносым вздернутым носиком. Веснушками, которые не пыталась скрывать под пудрой. Манерами.

      Взглядом, в котором виделось… презрение?

      – Только попробуйте это повторить и…

      – И что?

      – Я закричу… я…

      Она и вправду собиралась закричать, чего Себастьян допустить никак не мог, и, сграбастав купчиху в охапку, он повторил эксперимент…

      …не нравится ей.

      …всем нравится, а она тут… нашлась исключительная…и главное, упрямая какая, вместо того чтобы поддаться, как положено приличной женщине в горячих мужских объятиях, упирается, выгибается, разве что не шипит, и то лишь потому, что неспособна.

      – Будете орать? – поинтересовался Себастьян, выдыхая.

      – Буду. – Купчиха с силой впечатала острый каблучок в ступню, а когда Себастьян на мгновение руку разжал – все-таки больно, когда в живого человека каблуком тыкают, – вывернулась.

      Недалеко.

      До столика.

      До бронзового канделябра, на столике стоявшего…

      – Еще как буду, – сказала Евдокия. И это было последнее, что Себастьян услышал.

      …нет, в его жизни всякое случалось, но чтобы канделябром и по голове…