Дочь короля. Вонда Макинтайр

где помещалось его пышное ложе.

      Лоррен подал его величеству шлафрок.

      Стоя в дверях первого покоя, церемониймейстер ударил об пол своим жезлом и возвестил:

      – Его величество пробудился.

      Духовник его величества преклонил колени рядом с ним возле ложа. Не переставая болтать, придворные глядели, как молится король.

      Люсьен, Лоррен, месье, лейб-медик, лейб-хирург образовали маленький эскорт, сопровождавший его величество к закрытому седалищу с судном. Люсьен внимательно следил за его величеством, боясь заметить малейшие симптомы его давнего недуга. К счастью, со времен операции утренние омовения перестали причинять королю боль. Люсьен опасался за жизнь своего монарха. Людовик привык стоически, безмолвно терпеть страдания. Однако за год болезни тело жестоко его измучило.

      Немало потерзал его и хирург.

      Люсьен не мог не признать, что Фагон и Феликс исцелили его величество от анального свища. Прежде чем приступить к лечению короля, хирург изрядно попрактиковался на крестьянах и узниках. Многих из них он отправил на тот свет и распорядился похоронить под покровом ночи. Он также запретил сопровождать погребение колокольным звоном, дабы никто не узнал о его неудачах.

      «Вместе с тем, – думал Люсьен, – не буду спорить, кое-кого он спас. Он вернул нам короля. Что будет, когда его величество опочиет и на трон взойдет монсеньор?..»

      Как его величество мог произвести на свет монсеньора, столь жалкого и бесцветного наследника, было выше понимания Люсьена.

      Люсьен утешал себя тем, что его величество пребывает в отменном здравии. Король был стар, но бодр, крепок и деятелен в самой своей старости.

      Месье поднес его величеству чашу с винным спиртом. Его величество омочил в ней кончики перстов. Люсьен поднес ему полотенце. Его величество отер руки.

      Фагон осмотрел короля, что делал каждое утро.

      – Ваше величество находится в добром здравии. – Фагон говорил намеренно громко, так чтобы его слышали придворные. – Если его величеству угодно, я могу побрить сегодня его величество.

      – Весьма польщен, – откликнулся Людовик. – Давно ли вам приходилось брить чей-либо подбородок, Фагон?

      – В последний раз, когда я был учеником, но бритва моя с тех пор не затупилась.

      Королевский цирюльник отошел в сторону, скрывая разочарование оттого, что его сместили в столь важный день. Доктор Фагон побрил его величество. Он снял с короля маленький утренний парик и сбрил коротенький седой ежик точными, рассчитанными, плавными движениями.

      – Отличная работа, сударь. Быть может, в вас погиб превосходный цирюльник.

      Если Фагона и оскорбила эта острота, он не подал виду.

      – Все мои таланты навеки в распоряжении вашего величества.

      Ритуал утреннего пробуждения шел своим чередом, и церемониймейстер отворял двери королевской опочивальни все прибывавшим и прибывавшим придворным. Когда в спальный покой вступили удостоившиеся права пятого