Дочь короля. Вонда Макинтайр

Посетитель ткнул пальцем в Мари-Жозеф и расхохотался. – Или ее принесут в жертву морскому чудовищу, во славу Посейдона?

      – Прошу вас, выбирайте выражения, – остановил его мушкетер.

      – Его величество пригласил желающих…

      – На публичное вскрытие.

      Парижанин открыл было рот, чтобы возразить, но вовремя передумал и с поклоном отступил на шаг.

      – Вы правы, офицер, – поспешно согласился он, – его величество пригласил желающих на публичное вскрытие. Его величество покажет живую русалку, когда соблаговолит.

      – Может быть, когда ее приручат, – сказал мушкетер.

      Мари-Жозеф бросила в бассейн рыбу. Русалка метнулась вперед, стремясь ухватить ее на лету, подняв брызги, зарычав и щелкнув зубами. Мари-Жозеф стало немного жаль рыбку. Тщетно выискивая взглядом Ива, она вместе с Шартром поднялась по ступеням из клетки, закрыв ее за собой на засов.

      Она сделала реверанс королевской семье, поцеловала край роброна мадам и обняла Лотту; та наклонилась и в свою очередь поцеловала Мари-Жозеф в щеку и губы. При этом Лотта старалась не опрокинуть свой фонтанж, множеством оборок вздымавшийся над ее затейливой прической и низвергавший целый каскад лент и кружев по ее спине.

      – Доброе утро, душенька, – сказала мадам. – А мы все дивились во время мессы, где же вы.

      – Вдруг она все это время пребывала в обществе месье де Кретьена? – весело засмеялась Лотта.

      – Тише, дочь моя! – предостерегла ее мадам.

      – Пожалуйста, простите меня, – протянула Мари-Жозеф, пытаясь понять, что же так развеселило Лотту.

      – Простить вас за то, что вы были избавлены от необходимости слушать самую скучную за последние недели проповедь этого несчастного священника? Дитя, да я просто завидую вам!

      Жалобы мадам на версальских священнослужителей всегда расстраивали Мари-Жозеф. Она-то знала: Господь поймет, что мадам не имела в виду ничего кощунственного или еретического, но не была уверена, что мадам правильно поймут другие придворные, в особенности мадам де Ментенон и в особенности потому, что мадам до замужества исповедовала протестантизм. Хотя сама мадам де Ментенон тоже перешла в католичество, отвергнув протестантизм.

      – Вам нравится моя прическа? Ваша Оделетт – просто прелесть! – восторгалась Лотта. – Она же окторонка, правда? И где она до сих пор пряталась, почему мы ее не видели?

      – Прошу прощения, мадемуазель, она турчанка и присоединилась ко мне, недавно прибыв с Мартиники.

      – Она чудесно убрала мне волосы, а еще одним прикосновением совершенно преобразила мои старенькие фонтанжи.

      – Я не могу покупать вам новые всякий раз, когда меняются моды, – сухо подытожила мадам, – а меняются они каждый день.

      Тут к ним подошел месье, как всегда сопровождаемый Лорреном. Мари-Жозеф присела в реверансе, а когда Лоррен взял ее руку в свои, поднес к губам, поцеловал и задержал чуть долее, чем это полагалось по правилам этикета, сердце у нее учащенно забилось. Она отступила