Тихий Дон. Михаил Шолохов

добротную искру в сухой слежалый камыш крыши – и дымом схватится хутор….

      Гул, глухой и короткий, тронул ряды казаков. Кое-кто задом отходил к мельнице, а тавричанин, махая головней, сея огненные капли из сизого дыма, кричал:

      – Спалю!.. Спа-лю-у-ууу! Уходь с двора!..

      Синий во многих местах изуродованного своего лица, Яков Подкова – зачинщик драки – первый покинул мельничный двор. За ним стекли казаки, поспешно и скоро.

      Тавричане, побросав мешки, запрягли в брички лошадей и, стоя, махая узлами ременных вожжей, полосуя лошадей кнутами, вырвались со двора и загрохотали по улице за хутор.

      Безрукий Алексей – посреди двора; мечется по поджарому животу холостой, завязанный в конце рукав рубахи, всегдашней судорогой дергаются глаз и щека.

      – На коней, казаки!..

      – Догнать!..

      – Дале гребня не ускачут!..

      Митька Коршунов, кособочась, кинулся было со двора. Заметная суматоха вновь рябью тронула собравшихся у мельницы казаков, но в момент этот от машинной скорыми шагами подошел, никем раньше не примеченный, незнакомый, в черной шляпе человек; строгая толпу лезвиями узко сведенных остреньких глаз, поднял руку:

      – Обождите!

      – Ты кто такой? – Подкова сдвинул танцующие брови.

      – Откель сорвался?

      – Узы его!

      – Га!..

      – Тю-у-у!..

      – Постойте, станичники!..

      – Куцый кобель тебе станишник!

      – Мужик!

      – Лапоть дровяной!

      – Дай ему, Яш!

      – По гляделкам ему!.. По гляделкам!..

      Человек улыбнулся смущенно, но без боязни, снял шляпу, жестом беспримерной простоты вытирая лоб, улыбкой обезоружил вконец.

      – В чем дело? – Он махнул сложенной вдвое шляпой, указывая на черную, впитанную землей кровь у дверей весовой.

      – Хохлов били, – мирно ответил безрукий Алексей и подморгнул щекой и глазом.

      – Да за что били?

      – За очередь. Не залазь наперед, – пояснил Подкова, выступая вперед, широким взмахом вытирая красную соплю под носом.

      – Вложили им память!

      – Эх, догнать ба… В степе не зажгешь.

      – Сробели мы, а небось не посмел бы?

      – Человек – в отчаянности, зажег бы, как пить дать.

      – Хохлы, они огромадно сердитые, – усмехнулся Афонька Озеров.

      Человек махнул шляпой в его сторону.

      – А ты кто?

      Тот презрительно цвиркнул через скважину щербатого рта и, проследив за полетом слюнной петли, отставил ногу.

      – Я-то казак, а ты не из цыганев?

      – Нет. Мы с тобой обое русские.

      – Брешешь! – раздельно выговорил Афонька.

      – Казаки от русских произошли. Знаешь про это?

      – А я тебе говорю – казаки от казаков ведутся.

      – В старину от помещиков бежали крепостные, селились на Дону, их-то и прозвали казаками.

      – Иди-ка ты, милый человек,