Учительница нежная моя. Юрий Лузанов

спереть его в соседней 3-й роте:

      – Там дневальный какой-то чукча. Отвлеки его чем-нибудь – и тащи.

      Ярослав помотал головой. У него на такое рука не поднималась.

      Время ужина приближалось неотвратимо. До рокового построения оставалось меньше часа. Сидя на табуретке, Ярослав глядел в пол, кожей чувствуя вихри враждебные, опахивающие его то нервным смешком, то слишком громким топотом сапог над ухом. Не шевелился. Решил принять удар, каким бы он ни был.

      Он не сразу понял, что его зовут.

      – Молчанов! Молча-анов! – надрывался дневальный на тумбочке.

      Ярослав выглянул в коридор.

      – Молчанов, давай бегом на КПП, к тебе приехали! – подавшись с приземистой тумбочки-постамента, махнул ему дневальный Трофименко, великан с густыми бровями.

      Приехали? Кто?

      Он подошел к Трофименко.

      – А если меня какой-нибудь офицер остановит? Спросит, почему я один, без строя.

      – Скажешь, что вызвал дежурный по КПП Яшин. Давай живей, не тормози!

      Ярослав надел шинель и вышел. Уже на лестнице услышал:

      – Куда, чудик?

      Леша Лукашов протягивал ему свой хлястик.

      – С отдачей.

      – Само собой.

      На КПП Ярослава ждал сюрприз. В дежурной комнате сидел Игорь. Напротив какой-то сержант звенел ложкой, аппетитно пожирая кильки в томате.

      – Ярила, знакомься с моим земляком: Костик из Пензы.

      Сержант важно прочавкал:

      – Для кого Костик, а для кого старший сержант Яшин.

      Он был скуласт и плечист. Воротник нараспашку – расстегнуты крючок и две верхние пуговицы. Желваки методично ходят в такт жерновам зубов. Настоящий дед.

      – Кто ко мне приехал? – спросил Ярослав.

      – Никто. Военная хитрость, – подмигнул Игорь. – Я рассказал Костяну о твоей беде с хлястиком… Погоди, а ну повернись. А ты что, уже нашел?

      – Это не мой, Лешка Лукашов одолжил.

      – Понятно. Значит, есть выход. Костик, расскажешь?

      Сержант Яшин и ухом не повел. Нарочито медленно принялся вылизывать банку. Сначала ложкой, потом куском хлеба. Кропотливо, основательно. Наконец домучил и сковырнул опустевшую «кильку» на пол.

      – Игорёша, наведи порядок.

      Игорь безропотно залез под стол, поднял укатившуюся жестянку и выкинул в урну. Сержант с удовольствием рыгнул и благодушно уставился на Ярослава.

      – Значит, так. Есть у нас в части швейная будка. Там сидит швея, противная тетка, к ней на козе не подъедешь. Но ты салага, она таких жалеет.

      – Какой мне от нее толк?

      – Не перебивай. У этой швеи, по слухам, есть много чего из амуниции и фурнитуры. Ремни, кокарды, бляхи, пуговицы, шевроны, петлицы. И хлястики от шинелей, говорят, тоже имеются.

      – А она мне даст?

      – А это уж как попросишь, – осклабился сержант…

      Из окошка швейной будки высунулась стриженая усатая физиономия, похожая на Петра Первого. Ярослав даже отпрянул от неожиданности.

      – Клавдия… Васильевна?

      – Ну, – сдвинул брови "Петр".

      – Извините,