Дети Пушкина. Леонид Левинзон

Борисик, возбуждаясь, засмеялся. – «Зачем я морочу голову девушке, обладать которой не хочу и никогда не женюсь». Действительно, ну зачем?!

      – Есть упоенье в бою … – Сверкнул глазами Дмитрий.

      – А я говорю Лермонтов – экстрасенс! Кстати, у меня был фильм пятьдесят четвёртого года, где Печорина сыграл Вербицкий, так он потом покончил с собой – Печорина играть небезопасно. А был ещё спектакль «Княжна Мери», в нём Миронов играл Грушницкого, неудачно играл, я считаю. Вот в пятьдесят четвёртом году был Грушницкий так Грушницкий! Нет, Лермонтов фишку рубит! И поэт великий.

      – Пушкин… – Тихо сказала Катя и принялась за другую косичку.

      – Вообще великих раз-два и обчёлся!

      – Да ты больше и не читал… – заметил Виталий. – Дим, пиво ещё есть?

      – Я читал больше, чем ты!

      – А толку?

      Борисик нахмурился:

      – Дурак, я понимаю, что Пушкин великий поэт, но он не канал на уровень Блока.

      – Ну как же, – проснувшись в этот момент, грустно сказал Матвей, – а «Белеет парус одинокий»?

      – Это Лермонтов! – Не замечая подвоха, исправил Борисик. – Так вот, лучше «Незнакомки» в русской поэзии ничего не написали!

      Катя, смешно морщась, заткнула уши.

      – Даже Мандельштам, которого я очень люблю, не написал, – продолжил Борисик, – и Набокова я люблю, но Блока ставлю выше. У Пушкина таких стихов, как у Блока, мало. У Пушкина я люблю только монолог председателя в «Пире во время чумы».

      Виталий покачал головой:

      – Борисик, я раньше очень любил Блока, а недавно купил книжку и отложил с сожалением – детский он, наивный.

      – Великий поэт! – Упрямый Борисик надул губы. – Более пророческого и трагического не было в русской поэзии.

      – Самые пророческие это Пушкин и Мандельштам! – Звонко хлопнула ладонью об стол Катя.

      – Нет, вы только вникните: «Придёт России страшный год и будет кровь и кровь…»… – Не обратил на Катю внимания Борисик. – Как сказано?

      – А Бунин?

      – А Набоков?

      – И Набоков тоже, – важно согласился Борисик, – я, Дима, в отличие от некоторых способен воспринимать разные вещи. А как он про русские берёзки написал! – Борисик мечтательно закрыл глаза. – Или вот, у Рубцова…

      – Берёзы, берёзы… – Матвей быстро приходил в себя. – Я к берёзе неплохо отношусь, но это же сорное дерево, кроме склизкого подберёзовика там ничего не найдёшь.

      – Кто о чём, а Матвей о грибах! – Фыркнула худенькая маленькая жена Борисика Лариса.

      – Нет, скажите, кто из поэтов воспел хоть раз боровик или хороший крепкий подосиновик? Куда там, зацепились с берёзами! – В глазах Матвея запрыгали насмешливые искорки, и он потянулся к пиву. – Борисик, как с таким мириться?

      Все замолчали.

      Борисик посмотрел на часы.

      – Пора ехать.

      – Куда ты вечно торопишься? – С досадой спросила Лариса.

      – Между прочим, у тебя ребёнок есть!

      – Мы диспут не закончили… –