Мы начинаем в конце. Крис Уитакер

часто думаю про нашу четверку. Смотрю на местных ребят, на Дачесс и Робина – а вижу нас с тобой, Марту и Стар. Она знаешь что на днях сказала? Что на пятнадцать себя ощущает. Нам надо держаться вместе – мне, тебе и Стар. Может, мы всё вернем. Ну почти. Раньше было проще, раньше было…

      – Послушай, Уок. Тебе, я смотрю, много чего мерещится насчет прошлого; ты, наверное, навоображал всякого… Так вот: я теперь другой человек.

      – Почему ты после смерти матери отказывался от свиданий со мной?

      Винсент все глядел вниз, на скалы и пену. Будто не слышал.

      – Он мне писал. В смысле, Хэл. Каждый год. В день рождения Сисси.

      – Тебе не следовало…

      – Иногда письма были короткие. Типа, вот, ей бы сегодня исполнилось… Будто я без него не помню. А иногда – страниц по десять. Не одна брань, не думай. В нем – в старом Рэдли – что-то тоже менялось; он мне внушал, что делать, убеждал, чтобы я к людям не лез, не тянул за собой на дно.

      Вон оно что. Уоку-то казалось, Винсентом движет инстинкт самосохранения… Теперь Винсент объяснил. Теперь понятно.

      – Если исправить не можешь, если такого наворотил, что…

      Они увидели траулер, «Путь Солнца». Уок знал и посудину, и команду. Синяя краска по ржавым бортам, обтекаемость линий, проволока и сталь. Идет без грохота и волну не поднимает, если не считать белых «усов» по обе стороны корпуса.

      – Случается то, что должно случиться. На все свой резон, а болтовней ничего не изменишь.

      Уоку хотелось знать, как Винсент провел эти тридцать лет, но шрамы на его запястьях предостерегали: не спрашивай, было еще хуже, чем тебе представляется.

      На обратном пути молчали. Винсент норовил пройти переулками, глядел строго под ноги, ни разу головы не поднял.

      – Стар… Она… она много с кем крутила?

      Уок пожал плечами. Намек на ревность? Нет, пожалуй, только послышалось.

      Винсент свернул на Сансет-роуд, дальше побрел один. Уок смотрел ему вслед, думал: вот сейчас придет – и будет латать свой старый пустой дом…

      После ланча Уок поехал в клинику «Ванкур-Хилл».

      В лифте поднялся на четвертый этаж, сел на кушетку в приемной, пролистал глянцевый архитектурный журнал. Особняки в минималистском стиле, естественный свет и белизна не опошленных деталями поверхностей – квадрат стекла на квадрат оштукатуренной стены, ни намека на устаревшую плавность, ни единой извилины – впрочем, как и в мозгах счастливых собственников. Уок втянул голову в плечи, стараясь скрыть лицо от соседки, хотя она, совсем молодая, так же, как и он, страдала от предательства собственного тела, так же, как и он, не понимала, за что ей это.

      Услыхав свою фамилию, Уок вскочил и бодро прошагал к кабинету – никаких внешних признаков, никто не догадается, что считаные часы назад его мучила боль почти невыносимая.

      – Таблетки не помогают, – сказал он, усевшись перед врачом.

      Безликий кабинет. Единственный намек, что прием ведется живым человеком, а именно доктором Кендрик – это фотография в рамке; да и та развернута от пациента.

      – Снова рука беспокоит, мистер Уокер?

      – Не