Мы начинаем в конце. Крис Уитакер

с кем поговорить?

      – С тобой вот говорю.

      – Я имел в виду юристов.

      – Дарк утверждал, что я и дальше смогу тут жить.

      Уок перечитал письмо, просмотрел собственно документы.

      – Хочешь, я укладываться помогу? А девочки… они уже знают?

      Ди зажмурилась – напрасно. Вновь распахнутые глаза были полны слёз. Она покачала головой – дескать, нет, ни шестнадцатилетней Оливии, ни восьмилетней Молли пока ничего не известно.

      – Дарк говорит, вы можете задержаться на неделю.

      Ди вдохнула поглубже.

      – Ты в курсе, что мы одно время встречались? После того… после Джека.

      Уок был в курсе.

      – Я тогда думала… Дарк – он ведь объективно красивый… Только он будто не из нашего теста. Посмотреть – вроде все с ним нормально; но от него холодом веет. Будто он и не человек, а робот. Ко мне ни разу не прикоснулся.

      Уок нахмурился.

      – Понятно же, что это означает.

      Уок покраснел.

      – Я не из тех, кому невтерпеж, у кого свербит. Но сам посуди: пятое свидание, потом шестое – да любой мужчина уже давно начал бы всерьез подкатывать. Но только не Дарк. Потому что нормальность – это не про Дикки Дарка.

      Во дворе стояло несколько больших коробок, и Уок хотел внести их в дом. Ди остановила его.

      – Это на выброс. Сегодня утром начала паковаться – будто всю жизнь свою по коробкам распихивала. И знаешь, что мне стало ясно?

      Ди теперь плакала в открытую. Не всхлипывала, не шмыгала носом. Слезы просто катились по щекам, не производя никаких звуков.

      – Я их подвела, Уок.

      Он хотел возразить, но Ди резко вскинула руку.

      – Я подвела моих девочек. Из-за меня они теперь бездомные. Я ничего для них не сохранила; ни-че-го.

* * *

      В тот вечер, когда мать и Робин уснули, Дачесс выбралась из дома через окно спальни и вскочила на велосипед.

      Сумерки уже сгустились. Конец пронзительно-синему дню, атрибуты его – мусорные контейнеры, выставленные за ворота, и запах остывающих, закапанных жиром углей. Чуть ли не в каждом дворе днем готовили барбекю. Под ложечкой ныло – Дачесс была вечно голодна. Зато Робин, ее стараниями, ел досыта.

      Она свернула на Мейер-стрит. Здесь начинался крутой склон. Дачесс сняла ступни с педалей; велик несся мимо билбордов, что от скорости слились в мутную полосу. Шлема у Дачесс не было. Шорты, кофта на молнии, сандалии – вся ее экипировка.

      У поворота на Сансет-роуд она затормозила.

      Дом Кингов импонировал ей и упадком, и местоположением. Он словно дистанцировался от целой улицы, словно посылал всех куда подальше.

      Хозяина Дачесс увидела сразу.

      Гаражные ворота были подняты, Кинг, стоя на приставной лестнице, отдирал шиферные листы. Полкрыши успел обработать. На земле лежали рулон рубероида и всякие инструменты – молотки, отвертки; стояла тачка, груженная строительным мусором. Фонарь давал ровно столько света, сколько нужно.

      Дачесс знала Сисси по фотографиям. Ассоциировала себя с ней. Они похожи почти как близняшки: