Мы начинаем в конце. Крис Уитакер

пересек лужайку, остановился почти вплотную к Дачесс.

      – Тебе известно, что там спрятано?

      Он мотнул головой в сторону «Мустанга», заботливо покрытого синим брезентовым чехлом. Ритуал Дачесс наблюдала ежевечерне: Брендон укутывал свою тачку, словно бесценного первенца.

      – Мама говорит – насадка на пенис.

      К удовлетворению Дачесс, Брендоновы щеки вспыхнули.

      – Это «Мустанг» шестьдесят седьмого года.

      – Ага. И куртка тоже в шестьдесят седьмом сшита.

      – Потому что это мой номер. Ты у мамы поспрашивай обо мне. Я был чемпионом штата. Говорили, что у меня напор тореадора.

      – Как-как? Запор пидора?

      Робин шагнул к Дачесс, взял ее за руку. Брендон сверлил ей спину взглядом, пока они с Робином не свернули с Айви-Ранч-роуд.

      – Чего он разозлился, Дачесс? Я к его «Мустангу» даже не подходил.

      – Брендон хочет с нашей мамой встречаться, а она ему каждый раз – от ворот поворот. В этом все дело.

      – Вчера Дарк приезжал, да?

      Они шли навстречу солнцу. Владельцы магазинчиков поднимали рольставни – готовились торговать.

      – Я лично ничего не слышала.

      Зимой, без курортного лоска, Кейп-Хейвен куда милее, куда честнее, считала Дачесс; зимой он – как все города. Лето – долгое, дивное, дрянное – ее изматывало.

      Возле закусочной Рози, под тентом, как всегда, расселась компашка Кэссиди Эванс. Мини-юбки, длинные загорелые ноги напоказ. Патлами трясут, губки надувают – чмоки-чмоки, подружка.

      – Пойдем лучше по Вермонт-стрит, – сказал Робин и, не дожидаясь ответа, потащил Дачесс вперед. Мейн-стрит с заведением Рози, с гарантированными смешками и шепотками осталась сбоку. – Дачесс, а что мы летом будем делать?

      – Что всегда. Гулять. Загорать. Купаться.

      – А. – Робин шел, глядя себе под ноги. – Ноя везут в Диснейленд. А Мейсона – вообще на Гавайи.

      Дачесс стиснула ему плечико.

      – Ладно, придумаю что-нибудь интересное.

      Впереди показалась плакучая ива, тропка от которой вела прямиком на Фордхем-стрит. Робин бросился к иве, стал карабкаться на нижнюю ветку. Может, сегодня у него получится.

      – Доброе утро.

      Дачесс обернулась. Здорово она устала, далеко улетела в мыслях – даже не слышала, как подъехал и притормозил знакомый автомобиль.

      Она остановилась. Уок заглушил мотор, снял солнечные очки. Взгляд у него был проницательный.

      – Всё в порядке?

      – Конечно.

      Дачесс моргнула – как стряхнула и пальцы-щупальца Дарка, и вопль матери.

      Уок явно не верил. Теребил свою рацию, потом стал отбивать ритм на двери автомобиля.

      – Сегодня ночью было тихо?

      Вот откуда, блин, он всегда все знает?

      – Я ведь уже ответила.

      Уок улыбнулся. Занудой он не был, что да, то да. По крайней мере, с Дачесс. Он за ней присматривал, хотя Дачесс знала: для отдельных взрослых «присматривать» равняется «заваривать кашу», которую потом расхлебывает отнюдь не «кашевар».

      – Вот