Портрет в черепаховой раме. Книга 1. Покинутая дама. Эдуард Филатьев

сказал Стрешнев. – И был бы готов рыть и рубить, если бы пиит не утверждал:

      Нечаянно стихи из разума не льются,

      и мысли ясные невежам не даются.

      – Это точно! – согласился полковник. – Не случайно у него и такая строка есть: «Невольные стихи чтеца не веселят».

      – Правильно! В стихах воля должна быть! – сказал поручик.

      – Однако, – произнёс Загряжский, раскрыл висевшую на плече сумку, достал книжицу, полистал её и прочёл:

      Однако, тщетно всё, когда искусства нет,

      когда творец, трудясь, ручьями пот прольет.

      Он мнит, что он, слепив стишок, себя вознес

      предивной хитростью до самых до небес.

      Всё то, что дерзостно невежа сочинит,

      труды его ему преобращают в стыд.

      Когда искусства нет, иль ты не тем рождён,

      не строен будет глас, и слог твой принуждён.

      Стрешнев улыбнулся и произнёс:

      – Тут можно ещё добавить и такие слова:

      Слог песен должен быть приятен, прост и ясен,

      витийств не надобно, он сам собой прекрасен;

      чтоб ум в нём был сокрыт, и говорила страсть,

      не он над ним большой – имеет сердце власть!

      – Прекрасное утверждение! Но если одним вареньем питаться, оно быстро надоест. Некоторые блюда горчичку с хреном к себе требуют. Сегодня вечерком поразмышляем, как поступить. А перед Дерптом общую проверку устроим! – сказал командир полка, положил книжицу в сумку и, взглянув на кольцо на пальце своей руки, добавил. – Нам ведь невероятную удачу предрекли.

      – Кто? – спросил Стрешнев.

      – Та, что мне это колечко подарила. Бирюзовое! От всех неприятностей, сказала, защитит. И я, вспоминая её, теперь повторяю про себя:

      Ты в жизни мне одна отрада,

      одна утеха ты, мой свет,

      за горести ты мне награда,

      котору счастье мне дает.

      – Тоже Сумароков?

      – Он! – ответил Загряжский и с улыбкой добавил. – Приветствие учите! И ищите тех, кого очаровывать будем!

      И поскакал вперёд, в очередной раз обгоняя своих карабинеров.

      Обед в Зимнем дворце

      Прибывшую с визитом в Зимний дворец княгиню Голицыну императрица Екатерина сразу пригласила к столу, сказав:

      – Сегодня будем пробовать моё самое любимое блюдо.

      – Какое?

      – Сегодня на кухне командует «кёхен» Шульц, повар, который всё делает из рук вон плохо.

      – Я бы выгнала такого! – заявила Голицына. – К чёртовой бабушке!

      – Многие мне это советуют.

      – И что же?

      – Не могу!

      – Почему?

      – Слишком много он мне служил, – ответила Екатерина. – И уйму несъедобных блюд наготовил!

      Императрица усмехнулась и тихо произнесла:

      – В своих трудах и стараниях человеку прилично иметь терпение, а к людским промахам, ошибкам и погрешениям – великодушие.

      – Значит, Шульц продолжает готовить? – спросила княгиня.

      – Да. Когда его очередь наступает.

      – И все едят то, что он наготовит?

      Екатерина