Время колокольчиков. Лиса Салливан

случилось?

      – Увезли на штрафстоянку, – вжимая голову в плечи, ответила я.

      – Давай я тебя подвезу?

      В розовом свете вывески кабаре-кафе Ольга представилась ангелом, снежинки вокруг ее шубки искрились и плавились, из тугой прически за весь день не выбился ни один волосок.

      Расшаркиваясь в благодарностях, я поплелась к паркетнику, мигавшему оранжевыми лампочками. Салон встретил теплом, сладкой вонью подвешенного на зеркало саше и скрипом кожаной обивки на широких сиденьях. На передней панели стояли в ряд три маленьких православных иконки, рядом с ними висел амулет с глазом и крупный бронзовый прямоугольник с голубым камнем в центре.

      Ольга настроила навигатор, нежно погладила руль, что-то шепнула и, переключившись на заднюю передачу, тронула автомобиль с места. Всматриваясь в зеркала, поглядела на меня коротко и, закончив маневры, сказала:

      – Не расстраивайся. Тебе нужно узнать, когда можно забрать машину со штрафстоянки, съездить, заплатить, – и она снова у тебя.

      Заботливый ее тон окончательно меня сморил. Вместе с тем положению дел посодействовала жара в салоне, распространяющее сладкие флюиды саше и тихая, льющаяся из динамика космическая музыка, под которую сам бог велел плакать навзрыд. Так и струились слезы по красным щекам, нос вспухал, хотелось открыть окно и выскочить, но я вдруг представила, как все это выглядит в глазах Ольги, и осеклась. Появилось желание оправдаться:

      – Я, конечно, не всегда такая нервная, просто все через ж…

      – Погоди, не выражайся.

      Ольга не заметила поднятых моих бровей.

      – Да, извините. В общем, не складывается у меня жизнь. Не получается.

      – Например?

      – Например? Да тысяча и один пример! Проще сказать, с чем сложилось, а там всего один пункт – ни с чем! Вот, например, работа. При всем уважении к Мэри, – я даже прикусила губу, пытаясь остановить словесный поток, но тщетно. – То, чем я занимаюсь, трудно назвать маркетингом. А может быть, маркетолог из меня не ахти, что, откровенно говоря, еще хуже. И потом, мне скоро тридцать. Я мечтаю о семье, а возлюбленный мой мужчина намылил лыжи, спрятался в столице и сидит, пережидает праздники, чтобы, по всему судя, не слать прощальную эсэмэску в канун Нового года.

      От сказанного затошнило, и, как беременная женщина в период токсикоза ест все, что под руку попадется, лишь бы унять желудок, так и я затараторила пуще прежнего:

      – Он мог бы приехать, мог бы, по крайней мере, дать мне возможность счастливо пережить Новый год, а там – трава не расти! Но не посчитал нужным. Разве это не жестоко? – раздражающая космическая музыка придавала словам зловещее звучание. – Я живу в болоте пустых ожиданий, надуманных и несбыточных, в розовых замках, в голубых облаках! Прямо сейчас мне кажется, что есть возможность, есть какая-то вероятность, что он все-таки приехал, вернулся ради меня и ждет под дверью, вооружившись хлопушками. Это ли не безумие?

      Снежинки падали на широкое лобовое стекло, таяли, топили