Не самые хорошие соседи. Маттиас Эдвардссон

      11. Микаэль

      До катастрофы

      Лето 2015 года

      В одно из последних воскресений лета меня разбудил голос с нижнего этажа:

      – Есть кто-нибудь? Вы дома?

      Бьянка побежала по лестнице в трусах и рубашке, а я смотрел вниз, наклонившись через перила. В холле стоял Фабиан, в застиранной футболке и бермудах, его короткие, кое-как остриженные волосы были взъерошены еще больше, чем обычно.

      – А чем вы занимаетесь? – спросил он, глядя вверх на меня.

      – Спим, – ответила Бьянка.

      – Так долго? Можно мне войти?

      Как будто он уже не вошел.

      Я вздохнул, Бьянка, обвязавшись вокруг талии банным полотенцем, поспешила в кухню.

      – А который час? – спросила Бьянка.

      – Не знаю, – ответил Фабиан.

      – Как ты попал в дом? – крикнул я сверху.

      Он запрокинул голову и улыбнулся так широко, что при желании я мог бы разглядеть миндалины.

      – Через дверь, конечно.

      – Разве она была открыта? – спросила Бьянка.

      И оба они посмотрели на меня.

      – Не знаю, – ответил я. И тут же добавил: – Я исправлюсь.

      После переезда в Чёпинге у меня появилась плохая привычка оставлять наружную дверь незапертой. В Стокгольме такое совершенно немыслимо, но тут другое дело. Запираться здесь казалось излишним.

      – Звонка же нет, – объяснил Фабиан.

      – И то верно, – вздохнул я.

      Звонок так и лежал в одной из коробок из-под бананов, что стояли вдоль стенки в гостиной. Как только я о них вспоминал, у меня начиналась мигрень.

      – Можно мне побыть у вас? Я могу помочь красить. Или поиграть с Вильямом.

      Бьянка бросила на меня умоляющий взгляд. Мы оба считали, что Фабиан слишком взрослый, чтобы играть с Вильямом, но ни я, ни она не решались об этом сказать.

      – Можно, но позже, – сказала Бьянка и посмотрела на дисплей телефона. – Сейчас только четверть восьмого.

      – О’кей, – ответил Фабиан. – А когда будет можно?

      – Приходи через несколько часов.

      – Несколько часов? – переспросил он. – А точнее нельзя?

      Бьянка сдержала вздох:

      – Через два часа. Возвращайся через два часа.

      И он вернулся. Он всегда возвращался.

      Вечно возникал в саду, у ворот, в гараже, в общем дворе. Такой черт из табакерки. Отвернешься на минуту – парень тут как тут, стоит и что-то говорит прямо тебе в ухо.

      – Он как привидение, – как-то сказал я Бьянке. – Появляется ниоткуда.

      – И похоже, интересуют его не игры с Вильямом, – заметила Бьянка.

      – Вот-вот, ему нужны именно мы.

      Мы рассмеялись, и капля краски упала с моего валика на пол.

      – Черт, везде эта краска.

      – Думаешь, он с диагнозом? – спросила Бьянка.

      – Наверняка. Народ сейчас получает диагнозы чаще, чем письма по почте.

      Бьянка рассмеялась и брызнула в меня кистью.

      – Не надо красить все только в черное и белое. Хорошо, что людям сейчас помогают. И что каждый может узнать, почему он чувствует то, что чувствует.

      – Конечно. Но иногда получается чересчур. Разве нужно наклеивать ярлыки