Не самые хорошие соседи. Маттиас Эдвардссон

пострадала?

      – Не знаю. С ней сейчас врачи. Я только что приехал в больницу.

      – Что? Что произошло?

      – Ее сбила машина соседей. Когда ее забирала «скорая», она была без сознания.

      Сиенна со свистом выпускает воздух.

      – А дети?

      – С ними все в порядке. Бьянка хотела быстро съездить в супермаркет.

      – Я… я приеду.

      Сперва я не понимаю, что она имеет в виду.

      – Я немедленно вылетаю.

      – Может, лучше подождать? Пока врачи что-нибудь скажут?

      На миг становится тихо, а потом она повторяет:

      – Я приеду.

      Медсестра периодически поднимает на меня глаза. Спрашивает, как я себя чувствую, не нужно ли мне чего-нибудь. Отвечаю, что хочу узнать, как моя жена.

      Спустя минуту, десять или сто, я потерял счет времени, телефон издает сигнал, на экране мелькает новое сообщение. Перед глазами все плывет.

      Прости!!! Я понимаю, это мелко, но что еще я могу написать. Пожалуйста, прости!!! Не знаю, как это могло случиться. Она внезапно выехала на дорогу прямо передо мной. Я хотела бы поменяться с ней местами. Я никогда себя не прощу. Как такое могло случиться?

      Кликаю на сообщение и читаю его еще раз. Начинаю писать ответ, но стираю. Пишу снова и опять удаляю. В конце концов прячу мобильный. Что здесь скажешь?

      – Пришел доктор, – сообщает медсестра.

      Врач – мужчина моего возраста с перебитым боксерским носом. Пожимая руку, смотрит мне прямо в глаза и называет свое имя: Ариф.

      – К сожалению, у Бьянки кровоизлияние в мозг. Это очень серьезно.

      Вокруг все темнеет. Слова повторяются в голове эхом, я перестаю чувствовать собственные ноги.

      – Ее везут в операционную, – продолжает врач.

      Ноги медленно немеют, я готов упасть.

      – Как – в операционную? Она же поправится, да?

      Мягкие карие глаза доктора по имени Ариф смотрят в сторону. Он делает глубокий вдох, несколько раз моргает, а когда выдыхает, все его боксерское тело словно сжимается.

      – К сожалению, пока ничего сказать нельзя. Мы сейчас попытаемся остановить кровотечение.

      Он смотрит в стену мимо меня.

      Я не вполне понимаю, что происходит дальше, медсестра, видимо, берет меня за локоть, чтобы я не упал.

      Все по-прежнему как в тумане, кружится голова, и мне никак не унять дрожь. Телефон снова вибрирует. На дисплее номер Гун-Бритт. Объясняю, что Бьянке будут делать операцию.

      – О нет! Дорогая, милая Бьянка!

      – Как дети?

      – В шоке. Волнуются.

      Мне трудно говорить, но я должен им что-то сказать.

      – Вы можете включить громкую связь?

      Гун-Бритт тяжело дышит и, кажется, открывает дверь.

      – Полиция отпустила Жаклин, – сообщает мне она. – Они ее быстро допросили у нас на кухне и отпустили домой. Хорошо хоть машину забрали.

      На это я не отвечаю. У меня нет сил.

      – Самое важное – чтобы Бьянка поправилась.

      – Да, конечно.

      Раздается треск и звук изменяется, когда она включает динамик. Я пытаюсь сосредоточиться.

      – Папа?

      Я