Казачья Молодость. Владимир Молодых

был учителем кадетского корпуса в звании подполковника. Мне не приходилось с ним общаться. Да и человек он был немногословный, как все военные. Зато в доме держался строгий порядок: обедали только с его проходом. Так что я, придя из гимназии, с непривычки чувствовал себя голодным. Правда, потом я привык, так что не унывал. Было немало и тех мелочей, каких не было в станице, но это не удручало меня со временем. Словом, была вполне сносная жизнь. Хотя я долго не мог привыкнуть к строгому порядку, так как в станице мать кормила меня в любое время, когда я прибегал с улицы. А сейчас по стуку в дверь, хозяйка знала, что идет хозяин. Она тогда призывала девушек, ее дочерей, накрывать стол в столовой на первом этаже. И все же я привык к новым для меня порядкам, а вскоре и вовсе сжился. Словом, шла полоса в моей жизни вхождения в новые отношения и здесь в доме, и в классе. Оставалось только вспоминать слова отца, что все будет для тебя новым, как если бы ты пошел служить. А, мол, на службу жаловаться нельзя, ведь ты будешь не у мамки родной, а у дяди чужого. Так что службу, как и учебу, надо принимать так, как она есть. Помни, где бы ты ни был, – ты всюду казак. И никакого уныния не должно быть. Учение твое – это образ твоей жизни. А жизнь прожить – не поле перейти. Мы живем на востоке. А на востоке, чем труднее, – тем легче. Слова эти отца помогли мне в эти трудные дни.

      Дочери хозяйки учатся в женской гимназии. Нина, старшая, учится в третьем классе, а младшая Наташа, как и я, в первом классе. Обе энергичные, подвижные, они с неприкрытым интересом рассматривали меня, чужого мальчика в их семье. Любопытно, как они будут жить с ним под одной крышей. Помню, первые день-два я был в казачьей форме. Они заглядывали на меня, а потом смеялись. Мне было обидно. Но потом они признались, что в форме я выглядел, как оловянный солдатик. Спустя время, Нина скажет, как я стеснялся в первое время, краснел. Больше молчал, глядя в стол. Они смеялись надо мною, чтобы развеселить меня, отвлечь от грустных дум. Как потом признается Нина, они все знали от матери про мои дела в классе. Со слов Нины они долго присматривались к казаку из глухой провинции. Им я казался странным – ведь они впервые видели так близко «живого» казака, ловили каждое мое непривычное для них слово. Они рассказывали, что видели в городе на конях бородатых казаков с лампасами на шароварах с плетками и с шашкой на боку. Все обычно сторонились их. А тут у нас свой казак. Мол, до него даже можно дотронуться – он без плетки и шашки. Им никто в гимназии не верил, что у них поселился настоящий казак. Так еще долго будут они рассказывать обо мне… И все ж Наташа еще долго будет смотреть и слушать меня, смешно раскрыв рот, все еще не веря, что перед ней настоящий казак.

      Разговор с хозяйкой дома напомнил мне беседу с директором накануне.

      – Яша, вас обвиняют в бестактности в отношениях с друзьями по классу. А тот злополучный ваш проступок… Надо было вести себя сдержаннее. А уж коли случилось – с кем такое