.

полагаете, он претендует на вашу голову? – спросила Элизабет. Розланд не скрывал своих нравов.

      Одну за другой Гимьо погладил свои влажные губы. Его губы, его глаза текучей голубизны, все его лицо напоминало промокшую весну.

      – Разве моя голова неинтересна? – кокетливо спросил он. Педик вкупе с альфонсом, вот что такое Гимьо.

      – Нет ли чего поесть здесь?

      – Посмотрите на кухне, – сказала Элизабет. «Ужин, кров и остальное», – сурово подумала она. Его визиты всегда ему что-то приносили: еду, галстук, немного денег, которые он брал взаймы и никогда не отдавал. Сегодня это не вызывало у нее улыбки.

      – Хотите яйца всмятку? – крикнул Гимьо.

      – Нет, я ничего не хочу, – ответила она. Из кухни доносились шум воды, звон кастрюлек и посуды. У нее даже не хватило духу выставить его за дверь; когда он уйдет, придется думать.

      – Я нашел немного вина, – сказал Гимьо; на угол стола он поставил тарелку, стакан, прибор. – Хлеба нет, но я сварю яйца в мешочек; можно ведь есть яйца в мешочек без хлеба?

      Сев за стол, он стал болтать ногами.

      – Друзья сказали, жаль, что у меня такая маленькая роль, вы не думаете, что господин Лабрус мог бы поручить мне дублировать кого-то?

      – Я говорила об этом Франсуазе Микель, – сказала Элизабет. У ее сигареты был горький вкус, а голова мучительно болела. Это походило на похмелье.

      – Что ответила мадемуазель Микель?

      – Что надо подумать.

      – Люди всегда говорят, что надо подумать, произнес Гимьо с нравоучительным видом. – Жизнь трудная штука. – Он бросился к двери на кухню. – Мне кажется, я слышу, как запела вода.

      Он бегал за мной, потому что я сестра Лабруса, подумала Элизабет; это была не новость, за последние десять дней она прекрасно все поняла; но теперь она назвала вещи своими словами и добавила: мне это совершенно безразлично. Она с неприязнью смотрела, как он ставил на стол кастрюльку и аккуратно разбивал яйцо.

      – Вчера вечером одна полная дама, немного староватая и очень шикарная, хотела отвезти меня домой в машине.

      – Блондинка с кучей пряжечек? – спросила Элизабет.

      – Да. Я не захотел из-за друзей. Кажется, она знакома с Лабрусом.

      – Это наша тетя, – сказала Элизабет. – Где вы ужинали с вашими друзьями?

      – В «Топси», а потом потащились на Монпарнас. За стойкой в «Доме» мы встретили молодого заведующего постановочной частью, он был вдрызг пьян.

      – Жербер? С кем он был?

      – Там были Тедеско, малютка Канзетти, Сазела и еще другой. Думаю, что Канзетти потом пошла с Тедеско. – Он разбил второе яйцо. – А что, молодой заведующий интересуется мужчинами?

      – Насколько я знаю, нет, – ответила Элизабет. – Если он делал вам авансы, то потому что был пьян.

      – Он не делал мне авансов, – с возмущением сказал Гимьо. – Это мои друзья нашли его таким красивым. – Он улыбнулся Элизабет с внезапной задушевностью. – Почему ты не ешь?

      – Я не голодна, – ответила Элизабет. Так не могло