La Critica. Первая книга казанской трилогии. V.S.

ешь?

      – Я один съел, я мало ем…

      – Правильно, не надо делать из еды культа, – не преминул подколоть Глеб.

      Я улыбнулся и неопределённо махнул рукой в сторону Глеба, – мол: «ну, его».

      Стальский (который вчера выжрал больше меня в четыре раза) закрыл лицо ладонями, откинулся на стуле и сказал:

      – Нет, так дело не пойдём. Мне плохо. Я должен принять ванну. Выпить чашечку пива… Я долго не буду, – Глеб встал и ушёл в ванную.

      – Видала синечище, – со значительным видом, продемонстрировал я Марте свою боевую травму. – Полчище фашистских полицаев набросилось на меня, чтобы упечь в застенки. Но меня так просто не возьмёшь. Не-хе-хет…

      – Я же видела всё по телевизору.

      – И то, как я поскользнулся около памятника?

      – Ты как раз выпал из кадра в этот момент, но догадаться было можно.

      – Ну, ладно. Пойду собираться.

      Я быстро оделся и решил подождать Стальского за чашкой кофе, но проходя мимо зала, был позван Мартой.

      – Смотри, кто у меня есть, – Марта держала в руках крысу расцветки «корова».

      – Ой! Это ты свою привезла или здешнюю поймала?

      – Смешно, умник. Познакомься: это Адольф.

      – Как-то неудобно звучит, учитывая ваше с Глебом происхождение. Или вы потом ритуально уничтожите Адольфа?

      – Вот ещё! Я люблю моего Адольpha. «Ph» в конце имени.

      – Оу!.. «Ph», – тогда ладно.

      – Хочешь подержать? На!

      Я взял из рук Марты крысу. Я люблю всех животных, крыса тоже живая душа.

      – Какие смешные лапки, – приблизил Адольphа к глазам я. – Пахнет как щенок.

      Крыса вцепилась своими смешными лапами в мои очки и не желала отпускать. Пришлось временно отдать очки Адольphу.

      – Знаешь, они очень умные, – Марта вопросительно посмотрела на меня.

      – Да, знаю. Именно эту породу умных крыс ловили на мелком мошенничестве в московской подземке, – я без тени улыбки смотрел на собеседницу; изображение в отсутствие очков было нечёткое.

      – Да, я так тебя себе и представляла, – задумчиво произнесла Марта. – Когда Глеб упоминал тебя. Редко. Я имею в виду не внешность, а манеру…

      – Для меня это неожиданность, право. А что ты в этот момент делала, когда меня представляла? Принимала ванную? Готовилась ко сну? Трогала себя?

      – Давай сюда Адольphа, – она взяла у меня из руки крысу.

      Адольph по-прежнему сжимал в лапе дужку моих очков.

      – Отдай дяде очки… Отдай-отдай, Адик. Дядя без них ничего не видит, опять промахнется мимо унитаза…

      – Это не я! Это Стальский с высоты своёго птичьего полёта попасть не может! – возмутился я.

      – Да-да, отдай, мой хороший…

      Разговаривать с животными как с детьми – не глупо, глупо – разговаривать с животными как со взрослыми.

      *****

      В двенадцать часов пополудни мы со Стальским уже сдали обещанную тысячу экземпляров в «Фанерный Пейзаж» и думали над тем, куда пристроить оставшиеся полторы тысячи.

      – Мы вчера пустили по ветру, в прямом