Призраки не лгут. Ларс Кеплер

она туда попала?

      – Потому что…

      Даниель снова замолчал; он словно не знал, что сказать.

      – О чем вы думаете?

      – Ее должны были запереть на ключ.

      – Ключ торчит из замочной скважины.

      – Как это? – громко спросил Даниель. – Ключ от изолятора был только у Элисабет.

      – Кто такая Элисабет? – спросил Гуннарссон.

      – Моя жена, – ответил Даниель. – Именно она дежурила этой ночью…

      – А где она сейчас? – спросила Сонья.

      – Что? – Даниель в смятении посмотрел на нее.

      – Она дома?

      У Даниеля сделался удивленный, неуверенный вид.

      – Я думал, Элисабет поехала в больницу вместе с Ниной, – медленно проговорил он.

      – Нет, Нину Муландер увезли одну.

      – Разумеется, Элисабет поехала вместе с ней! Она никогда бы не…

      – Я приехала сюда первая, – перебила Сонья.

      От усталости ее голос стал резким и хриплым. – Здесь не было никого из персонала. Только толпа перепуганных девчонок.

      – Но ведь моя жена была…

      – Позвоните ей.

      – Я уже звонил, у нее выключен телефон, – тихо сказал Даниель. – Я думал… Мне казалось…

      – Свихнешься тут с вами, – буркнул Гуннарссон.

      – Моя жена, Элисабет… – Голос у Даниеля все больше дрожал. – У нее сердечная недостаточность, она могла…

      – Постарайтесь говорить спокойнее, – попросил Йона.

      – У моей жены больное сердце… она работала ночью и должна быть здесь… а телефон не отвечает…

      Глава 21

      Даниель в смятении смотрел на них, дергая “молнию” куртки и повторяя, что у его жены больное сердце. Собака залаяла и так туго натянула привязь, что чуть не задохнулась. Захрипела, потом снова залаяла.

      Йона подошел к заходящейся лаем собаке под деревом. Попытался утихомирить ее, отцепил поводок с ошейника. Собака тут же кинулась через весь двор к небольшому строению. Йона зашагал следом. Собака заскребла порог, ворча и сопя.

      Грим посмотрел на Йону, на собаку и пошел за ними. Гуннарссон крикнул, чтобы он остановился, но Грим шел вперед – напряженный, с отчаянием на лице. Под ногами похрустывал гравий. Йона взял собаку за ошейник и оттащил от двери.

      Гуннарссон побежал через двор и вцепился Даниелю в рукав, тот вырвался, упал, оцарапал руку о камни, поднялся.

      Собака лаяла и возбужденно рвалась вперед.

      У двери стоял полицейский в форме. Даниель хотел протиснуться мимо него, со слезами в голосе крича:

      – Элисабет! Элисабет! Я должен…

      Полицейский не пускал его; Гуннарссон тем временем подбежал к Йоне и стал помогать ему с собакой.

      – Моя жена, – всхлипывал Даниель. – Это может быть моя…

      Гуннарссон потащил собаку назад, под дерево.

      Собака задыхалась, рыла лапами гравий и лаяла на дверь.

      Надевая перчатки, Йона ощутил укол боли в глубине глазниц.

      На покосившейся деревянной табличке под навесом крыши значилось “Прачечная”.

      Йона осторожно открыл дверь и заглянул в темное помещение. Маленькое окошко было открыто, и в